Название: Dead End
Автор: ✪ team steve
Бета: ✪ team steve
Пейринг/Персонажи: Крис, Себастьян
Размер: 3206 слов
Жанр: AU, драма сюжетный спойлерфлаффный дезфик
Рейтинг: PG
Тема: 4. This is My Choice
Так всегда бывает. Окончательно выводит из себя какая-нибудь мелочь. Которая в обычный день даже показалась бы забавной, и ты бы даже посмеялся вместе с рыжей девчонкой, опрокинувшей кофе на твои светлые брюки; она, конечно, ужасно неловкая, но такая милая.
Она и извиняется очень мило и бежит дальше, потому что торопится. И вроде бы даже рассказывает, куда, но Себастьян не слушает, тупо сжимает в руке бумажный стаканчик, пока остатки кофе не начинают стекать на асфальт. К счастью, кофе успел остыть, но на сегодня можно уже расслабиться – эту вакансию он точно проебал.
Людской поток продолжает движение, затормозившего Себастьяна еще несколько раз толкают так, что даже если бы не рыжая девчонка, у кофе все равно не было бы шансов. По ушам бьют сигналы застрявших в вечной пробке автомобилей, прямо в лицо ветром несет мелкий песок. Так хочется от души зашвырнуть в кого-нибудь злосчастный стаканчик, а еще лучше – на кого-нибудь поорать. Но вместо этого – глубокий вдох, отсчитать пять секунд – и ровный выдох. На выдохе бьет ветер, теперь почему-то в спину – неожиданно сильный порыв для закупоренного по всем направлениям мегаполиса. Себастьян оборачивается навстречу воздушному потоку.
Узкий тупичок, с одной стороны стена без окон, с другой – пожарные лестницы; окна заколочены. Стена в тупике полуразвалившаяся, вся в граффити, как в «Секретных материалах». А в одном из мусорных баков наверняка завалялся мумифицировавшийся пришелец.
Себастьян не знал, что такие закоулки остались где-то в городе. Стаканчик с логотипом Starbucks полетел в урну. Рассудив, что на работе его сегодня все равно не ждут раньше одиннадцати, Себастьян решил перевести дух там, где риск наткнуться на живую душу минимален.
Вблизи граффити оказались весьма впечатляющими. Кто-то немало потрудился, выводя на неровной стене силуэты солдат, вооруженных мушкетами, решительно наступающих на противников, уже совсем неразличимых на облупившейся части стены. Себастьян уселся напротив на ящик из-под бананов и принялся разглядывать художества – или хулиганства, это как посмотреть. В любом случае – самое оно, чтобы отвлечься от локального апокалипсиса в жизни.
Помимо рисунка на стене обнаружились четыре дыры, свидетельствовавшие о том, что некогда стену украшала табличка. Какое-то памятное здание или что-то вроде. Когда Себастьяну было двенадцать, и они с матерью только переехали в США, он живо интересовался историей Нью-Йорка, но замечать на улицах города следы прошлого было в разы интереснее, чем читать сухие факты в книгах.
Сегодня Себастьяну тридцать один, маму он изредка навещает в Вудлоне, он в пятый, юбилейный раз в этом месяце опоздал на собеседование, и читает на обшарпанной стене в одной из подворотен Нью-Йорка надпись: «Привет! Меня зовут Крис, а тебя? Ты чем-то расстроен?»
Настроение в секунду скачет вверх от невероятной уместности случайного месседжа. Не получается сдержать улыбку; Себастьян находит под ногами обломок кирпича и царапает ответ «Хреново, приятель». Поразмыслив, дописывает: «Проблемы на работе – это бесит мою девушку. Беспросветно!»
Определенно, в приподнятом настроении в осточертевший офис идти не так тошно, как обычно.
Противно, что удачи сменяются провалами как будто по расписанию.
По статистике удачи чаще приходятся на начало недели. Отдохнувший Себастьян способен горы свернуть. Если только никому не удается вытащить его на тусовку в воскресенье вместо традиционной субботы. Но тогда первые два дня рабочие неурядицы отходят на второй план по сравнению с жаждой выпить колы и съесть бургер. Похмельный Себастьян – по сути очень примитивный организм.
Ну а пятница – это, конечно, святое. Часов до девяти вечера мозг выносят с, ей-богу, достойным лучшего применения энтузиазмом. А после, если успел сбежать, как-то не получается сгенерировать идею хоть сколько-нибудь отличную от напиться с горя… или на радостях, если честно, уже не разобрать.
Джен сегодня и все выходные на тим-билдинге. Себастьян – в подворотне с уже знакомыми облупившимися граффити. Он не собирался приходить специально, ему было даже не по пути – ноги сами принесли. Удивительно спокойное место, здесь даже дышится легче, несмотря на наличие двух мусорных баков, которыми, правда, судя по всему, никто не пользуется.
Себастьян не сразу заметил, что под оставленной им надписью есть ответ. «Реши сначала что-то одно, – написал человек по имени Крис. Не поленился, пришел, и написал. – Если личная жизнь наладится, с работой станет проще. Наоборот тоже действует». Себастьян провел рукой по стене, чтобы проверить, не кажется ли ему. Задумчиво растер мел подушечками пальцев.
Кому вообще пришло бы в голову забираться в такую дыру и что-то писать на стене? И приносить с собой мел, явно специально, потому что ничего годного для письма на стенах Себастьян рядом не нашел, кроме все того же куска кирпича.
Взрослые люди не носят мел в кармане и не устраивают чат на кирпичных стенах.
Себастьян написал: «Звучит как план. Но с чего начать?» – и на следующий день решил прийти уже целенаправленно.
На стене опять был ответ.
«Если подруга требовательная, то лучше с работы».
Советы были не ахти как новы, но сама ситуация Себастьяна забавляла. Он хотел написать что-то вроде: «Переписка на стене – это медленно и уныло, найди меня в скайпе». Но подумал, что нет, совсем не уныло и написал: «А что тебя заставляет писать на стенах?»
«Одиночество», – увидел он через пару дней.
Себастьян немного презирал людей, постоянно торчащих в соцсетях, и предпочитал электронной почте открытки за полтора доллара.
«Здесь становится мало места», – написал Себастьян и на следующий день принес тетрадь.
В течение ближайшей недели, втянувшись в игру, Себастьян более-менее подробно рассказал о себе. По сути, все его рассказы сводились к одному: некто переживает кризис личности, который его девушка называет ленью или распиздяйством, в зависимости от стадии ссоры.
«Давай, – писал Себастьян, – скажи, что я неудачник».
Крис отвечал, что это называется по-другому: люди, которым всегда нужно нечто большее. Что те, кто живет по накатанной, в основном счастливы. Что для выхода из зоны комфорта нужна смелость. Что неопределенность – побочный эффект от возможности выбора, и это большая удача, что он у Себастьяна есть. Что он может заняться вообще всем, чем угодно. И все в таком духе, но без понтов и назиданий. Крис ему определенно нравился.
К началу второй недели любопытство взяло верх над терпением. Ужасно хотелось поговорить вживую. Но от встречи Крис отказался, не объясняя причин. Просто сказал, что не может прийти.
Себастьян затаил обиду. Достаточную, чтобы попытаться Криса выследить. Один раз часа три просидел в открытом кафе на другой стороне улицы, откуда отлично просматривался вход в тупик, и даже был виден ящик, под которым лежала тетрадь. Когда стемнело, наблюдение пришлось свернуть. Не ночевать же, в самом деле, рядом с мусорками.
О себе Крис рассказал немного. Себастьян узнал, что у Криса большая семья, две сестры и младший брат. Что чему он только ни думал посвятить свою жизнь: в детстве хотел стать ветеринаром, пока его пес тяжело не заболел, и он понял, что представить не может, как это – переживать такое каждый день. Что он тоже когда-то курил, лет в тринадцать, но быстро бросил, потому что здоровье и так было ни к черту. Потом, правда, исправилось, но вот в младенчестве долгое время все боялись, что он не выживет, пока бояться не устали…
Тогда впервые Себастьян почувствовал не смутное беспокойство, а явственный холодок по позвоночнику.
«Я не говорил тебе, что курю. Ты следишь за мной?»
Уже подходя к выходу из тупика, Себастьян остановился. Выходило грубовато и немного нечестно, ведь он и сам следил. Другое дело, что у него не получилось. В общем, лучше бы поставить точки над «и», а не сбегать, ожидая увидеть назавтра три листа с оправданиями.
Он вернулся, отодвинул ящик, раскрыл тетрадь – и медленно осел прямо на асфальт. Под его вопросом уже был ответ.
Себастьян закрыл тетрадь и, нервно усмехаясь, ткнулся лбом в обложку. Резко выпрямился, вдохнул-выдохнул и снова открыл.
– Блять, – произнес он от всей души. Он мог поклясться, что за эти несколько секунд слов на странице стало больше.
«Прости, пожалуйста, – было выведено знакомым почерком. – Я не то чтобы следил. Как тебе объяснить. В общем, скажем так, я не мог не следить. Я постоянно тебя вижу, пока ты здесь.
Наверное, стоило начать не с этого.
Черт.
Кажется, теперь можно не объяснять».
– Нет уж, пожалуйста, ты объясни! – зло выкрикнул Себастьян, захлопнув тетрадь.
Подождал минуту и с мрачной обреченностью открыл снова.
«Себастьян, я родился в 1832 году. А погиб в 1864 на этом самом месте».
Чувство было такое, как будто его ударили под дых. Когда Себастьян снова смог вдохнуть, он нацарапал на листе, сильно вдавливая карандаш:
«Ты понимаешь, что умер только что? Практически у меня на руках!»
В Нью-Йорке второй день дождь. Джен второй день довольна Себастьяном, потому что он наконец-то перестал жаловаться и погрузился в работу. Немного обидно, что задерживается допоздна, но что поделать, таков мир бизнеса.
Себастьян врал. По вечерам он сидел под зонтом на ящике из-под бананов с нетбуком на коленях.
Он говорил и смотрел, как медленно одна за другой вдавливаются кнопки клавиатуры. Крис еще не привык печатать, но с энтузиазмом наверстывал 150 лет прогресса. Призраки из его ближайшего окружения, как выяснилось, предпочитали не иметь ничего общего с миром живых и неохотно общались даже между собой. Крис же живо интересовался всем новым, до чего мог дотянуться.
Крис рассказывал истории. О детстве, о семье, о девушке, которую они не поделили с другом, и о том, как он все-таки уступил. В красках, с подробностями, слишком ярко для человека, от которого не осталось даже могилы. Себастьян сказал, что в словах Криса больше жизни, чем во многих его живых знакомых. Крис был польщен.
Себастьян принес плеер и оставлял его включенным, уходя домой к довольной Джен. Крису понравились Битлз. На очереди были Нирвана и Депеш Мод. В субботу они смотрели «Унесенных ветром».
– Знаешь, кажется, это и правда работает! – сказал однажды Себастьян.
«Отлично! А что именно?
»
Крис недавно узнал о существовании смайликов и иногда злоупотреблял ими.
– На работе все пошло в гору. Когда личная жизнь наладилась.
«Это отлично! Так держать!»
– Только я не уловил, что в конечном итоге за чем последовало.
Себастьян сказал, что подумывает записаться на курсы актерского мастерства. Просто посмотреть, что получится. Всегда хотел попробовать. Крис ответил, что мечтал стать художником, даже учился, но война не оставила выбора никому. 69-нью-йоркский пехотный полк и никакого простора для воображения.
– Нарисуй мне что-нибудь, – попросил тогда Себастьян, прикидывая, где бы до завтра раздобыть планшет. – Я принесу тебе кое-что, тебе точно понравится.
«Есть же тетрадь».
Себастьян украдкой провел рукой над клавишами, пока Крис набирал текст, но ничего не почувствовал, кроме тепла от процессора.
На следующий день он нашел в тетради свой портрет. Простой карандашный набросок, но сразу узнаваемый. Пока загружался нетбук, Себастьян смотрел на рисунок, думая, каким непривычно довольным жизнью он на нем изображен. А еще о том, что это впечатлило его больше, чем все новости на сегодня, вроде грядущего повышения и возможного переезда.
Себастьян написал под рисунком «спасибо», вырвал страницу и спрятал в карман куртки.
Себастьян был не в духе и отказывался говорить, почему. А Крис рассказывал, как уныло в мире призраков и как быстро это уныние затягивает новоприбывших, превращая даже молодых в невыносимых зануд. Он точно не знает, как это работает, но призраками становятся не все, только те, у кого остались действительно сильные эмоциональные привязки к миру живых. Не обязательно к людям, чаще их держит какой-то долг, поэтому призраки встречаются, например, в старых фортах, которые они поклялись защищать еще при жизни.
Застрявшие в непонятном пространстве, которое между собой они звали Лимбом, души не могли отправиться дальше – в загробный мир. Так, по крайней мере, они сами предполагали. Наверняка никто не знал, ни что это за место, ни что будет со всеми ними дальше.
Себастьян спросил, к чему привязка была у Криса, уж не к этому ли прекрасному куску стены. Крис ответил, что очень любил жизнь. Держался за нее всеми силами, не потому, что боялся смерти, а потому, что ценил каждое мгновение и любил каждый, даже самый паршивый день. А теперь именно место, где Крис погиб, связывает его с миром живых. Себастьян напряженно уточнил, что будет, если стена совсем разрушится. Крис уверил его, что дело не в стене, и он никуда не денется.
«Всегда, даже перед лицом неминуемой смерти, всегда выбирать жизнь», – сказал Крис.
– Отличный девиз для мертвеца, – недобро усмехнулся Себастьян.
Перед уходом он отковырнул от стены кусок кирпича и забрал с собой. Ничего из этого не вышло.
Себастьян начал клевать носом на первых 15 минутах «Крестного отца». Он обожал этот фильм и смотрел раз восемь, но позади была насыщенная ночь и трудный день. И похмелье еще не до конца отпустило, если уж совсем честно.
Фильмы они смотрели с наушниками, чтобы не привлекать внимание. Крис рассказывал, что благодаря его скромным способностям нежелательные личности даже не успевают подумать зайти в проулок. Долгое время ему удавалось поддерживать свой тупик безлюдным и чистым, но для этого требуется внимание, которое полностью переключается на Себастьяна, когда тот приходит.
Недавно Себастьян притащил и пристроил за мусорным контейнером старое истрепанное кресло, продавленное, но очень удобное. В правом наушнике звучат голоса, левый болтается свободно, переброшенный через плечо. Глаза слипаются, Себастьян удобнее устраивает голову на спинке кресла, и кажется, вот-вот заснет, когда вздрагивает от прикосновения к левому предплечью. Такого ледяного, что кожа горит, даже когда Крис отдергивает руку.
Себастьян сразу понимает, что это именно он. Как бывает во сне, сразу знаешь и все. Крис смотрит на него с ужасом.
– Ты ведь не умер? – очень тихо спрашивает он.
И оттого, что у Криса теперь есть внешность и голос, у Себастьяна все переворачивается внутри. Он улыбается, и слышит себя, как будто со стороны:
– Нет. А ты… не прозрачный.
Крис вздыхает с облегчением. Вздыхает, совсем как живой, и улыбается как-то неловко, будто извиняется за что-то. Себастьяну очень хочется узнать, дышит ли он на самом деле.
Крис показывает ему свой дом. Классический американский домик с белым штакетником. Интерьер вполне современный, хотя кое-где встречаются промахи вроде монитора без системного блока или телефонной трубки без базы.
– Откуда ты их берешь? Материализуешь силой мысли? – спрашивает Себастьян, увлеченно рассматривая старинный патефон с надтреснутой пластинкой Мирей Матье.
– Не всегда получается, – признается Крис. Кивает на патефон. – Он давно устарел, а как работают ваши новые аппараты, я совсем не могу представить. Соседи делятся неохотно. Хотя из некоторых удается что-то вытянуть. Ну, пока они еще свежие.
– Я бы посмотрел на айпад в твоем исполнении.
Крис хмурится, Себастьян не может сдержать ухмылку.
– Тут вообще есть хоть что-то только потому, что мы этого хотим, – продолжает Крис. – Я сам не видел, – со значением добавляет он, – но старожилы рассказывают, что совсем-совсем древние души, которые уже ничего не хотят, но и упокоиться с миром не могут, продолжают летать высоко-высокого в небе. Но они невидимые, поэтому проверить нельзя.
– Тем более что небо, получается, здесь тоже весьма условное, – кивает Себастьян. – А познакомишь меня с соседями?
Крис говорит, что это плохая идея, что мертвые в большинстве своем сторонятся даже друг друга. Они законсервированы каждый в своем времени и не стремятся узнавать ничего о том, что было после них. Наверное, надеются, что это поможет им порвать с миром живых. Поэтому Криса особенно недолюбливают. У него, например, есть кухня, хотя призраки не едят, и спальня, хотя им не нужно спать.
А теперь есть живой друг. Пожалуй, это встряхнет всю улицу и еще несколько соседних.
– А пойдем, – говорит Крис.
Мистер Патерсон выращивает кукурузу. Не в поле, а прямо на участке. Она вырастает совсем каких-то диких размеров, пока миссис Пратт не начинает жаловаться на то, что «эти джунгли» затеняют ей ящики с маргаритками. Тогда он их выкапывает и начинает растить новые.
Себастьяна больше всего поражает то, что здесь что-то в принципе может расти.
Дом Джона Доу похож на салун. Парню прострелили голову, и он потерял память, так что не знает ни собственного имени, ни чем занимался при жизни. Хотя догадаться не трудно. Он отлично стреляет, часто забывает ружье в кресле-качалке на веранде, а в подвале его дома, уверяет Крис, хранится целый арсенал и даже морская мина. Откуда у ковбоя могла взяться морская мина, Себастьян решил не уточнять.
– Смотри, смотри! – Крис пихает Себастьяна локтем. – Они чувствуют, что ты живой!
Из-за стальной решетки на них не мигая смотрят две бледные особы, неотличимые внешне, в абсолютно одинаковых платьях с кринолином и кружевных чепцах. Себастьян махает дамам рукой. Они не шелохнулись, продолжая смотреть.
– Выглядит крипотно, – признает Себастьян.
Крис смеется.
– Ты слишком живой для призрака, ты знаешь?
– Да, ты говорил.
Себастьян хочет сказать что-то еще, но тело престает слушаться. Все вокруг тоже замирает стоп-кадром: облака над головой Криса, дома на заднем плане и сам Крис, глядящий уже совсем не так весело.
Когда Себастьян наконец смог моргнуть, вокруг была чернильная тьма. Еще через секунду в глаза ударил отблеск света фар, из-за мусорки выскочила кошка и, заорав, бросилась прочь. Что-то разбудило его. Себастьян потер глаза. В горле противно защипало.
В мире призраков также восходит и заходит солнце, поют птицы, иногда идет дождь и дует ветер. Только совсем нет детей и почему-то кошек.
Крис сидит на ступенях веранды с планшетом и карандашом, Себастьян курит, опираясь локтями на перила. Мистер Патерсон, проходя мимо, бросает через забор, что водить в гости живых – это моветон.
– Мистер Патерсон, уверяю вас, я живых тоже не очень! – кричит ему Себастьян, но не удостаивается даже взгляда.
– Знаешь, – говорит Крис, – иногда меня пугает то, как ты отзываешься о живых.
– А за что мне их любить, – пожимает плечами Себастьян.
– Я не об этом.
– Я понял.
Разговор не клеится. Себастьян точно знает, что хочет сказать, но также точно знает, что Крис ответит. Он гасит окурок, подходит к сидящему к нему спиной Крису и подносит раскрытую ладонь к шее. Холод ощущается только очень близко к коже, но такой, что пальцы сразу защипало. Себастьян сжимает кулак и уходит в дом, закрыв за собой дверь.
Определенно Себастьян – редкостный неудачник, если ему хорошо там, где живому хорошо быть точно не должно.
Нужно было что-то делать со всем этим. С переездом в Лос-Анжелес, где всегда тепло, счастливой, легкой на подъем Джен, пакующей чемоданы и с единственной «точкой выхода», остающейся в Нью-Йорке. Кстати, самому Себастьяну тоже неплохо бы собрать чемодан, их рейс через три дня.
Он ведь будет приезжать примерно раз в месяц, может немного реже. Так случается, друзья остаются, и нет в этом никакого драматизма. Но почему-то язык никак не поворачивался рассказать об этом Крису. Себастьян очень четко представлял, как Крис посмотрит своими ясными грустными глазами и бодро скажет: «Ужасно рад за тебя, приятель». Пожалуй, Себастьян тогда наплевал бы на обжигающий холод и от души съездил по его честной физиономии.
За день до вылета Себастьян сидел в кафе напротив входа в тупик, где три месяца назад пытался выслеживать Криса. Тетрадь, уже замусоленная и надорванная с одного края, была открыта на предпоследней пустой странице. Себастьян долго думал, что написать, крутил в голове так и эдак, но за час так и не написал ни слова. Изгрыз карандаш, выпил три чашки кофе и выкурил полпачки. Наконец, взбесился сам на себя за беспомощность и начал:
«Помнишь, я говорил, что в Лос-Анджелесе запускают новый проект? Создают рабочую группу. Очень крутая возможность. Мы уже вязли билеты и…»
И еще полстраницы очень правильных слов, которые слишком тошно было бы произносить вслух.
Себастьян выдернул страницу и смял.
«Знаешь, – написал он, – отношения на расстоянии – не мой вариант. Прости».
Себастьян поднялся, взял тетрадь и вышел из кафе.
Резкий звук автомобильного сигнала раздается слева. Себастьян поворачивает голову. Автобус не так уж и близко, что за нервный водитель, думает Себастьян, первый раз что ли видит, как кто-то идет на красный?.. Времени хватило бы еще два раза туда-обратно перейти, а он все сигналит и сигналит, а скорость, главное не снижает. Да отхожу я, отхожу, не надо так психовать.
Себастьян сминает тетрадь в руке и не двигается с места.
Первая пост-кредитная сцена:
– Ты обещал прекратить пугать людей.
– Я передумал.
– Это нехорошо.
– Это весело.
– Первые несколько раз, возможно. Но быстро надоедает.
– Мне еще не надоело.
Вторая пост-кредитная сцена:
– Опять мистер Патерсон высадил свою чертову кукурузу у забора.
– Что ты имеешь против кукурузы?
– То, что она вымахает на два метра и закроет свет окну в спальне.
– Ну и ничего страшного, в темноте лучше спится.
– Учитывая, что нам не нужно спать, звучит оригинально.
– Все остальное в темноте тоже лучше.
– ...а я и забыл, что ты такой пуританин, старичок.
– Вообще я говорил про просмотр фильмов.
– Ну конечно.
Автор: ✪ team steve
Бета: ✪ team steve
Пейринг/Персонажи: Крис, Себастьян
Размер: 3206 слов
Жанр: AU, драма сюжетный спойлерфлаффный дезфик
Рейтинг: PG
Тема: 4. This is My Choice
Так всегда бывает. Окончательно выводит из себя какая-нибудь мелочь. Которая в обычный день даже показалась бы забавной, и ты бы даже посмеялся вместе с рыжей девчонкой, опрокинувшей кофе на твои светлые брюки; она, конечно, ужасно неловкая, но такая милая. Она и извиняется очень мило и бежит дальше, потому что торопится. И вроде бы даже рассказывает, куда, но Себастьян не слушает, тупо сжимает в руке бумажный стаканчик, пока остатки кофе не начинают стекать на асфальт. К счастью, кофе успел остыть, но на сегодня можно уже расслабиться – эту вакансию он точно проебал.
Людской поток продолжает движение, затормозившего Себастьяна еще несколько раз толкают так, что даже если бы не рыжая девчонка, у кофе все равно не было бы шансов. По ушам бьют сигналы застрявших в вечной пробке автомобилей, прямо в лицо ветром несет мелкий песок. Так хочется от души зашвырнуть в кого-нибудь злосчастный стаканчик, а еще лучше – на кого-нибудь поорать. Но вместо этого – глубокий вдох, отсчитать пять секунд – и ровный выдох. На выдохе бьет ветер, теперь почему-то в спину – неожиданно сильный порыв для закупоренного по всем направлениям мегаполиса. Себастьян оборачивается навстречу воздушному потоку.
Узкий тупичок, с одной стороны стена без окон, с другой – пожарные лестницы; окна заколочены. Стена в тупике полуразвалившаяся, вся в граффити, как в «Секретных материалах». А в одном из мусорных баков наверняка завалялся мумифицировавшийся пришелец.
Себастьян не знал, что такие закоулки остались где-то в городе. Стаканчик с логотипом Starbucks полетел в урну. Рассудив, что на работе его сегодня все равно не ждут раньше одиннадцати, Себастьян решил перевести дух там, где риск наткнуться на живую душу минимален.
Вблизи граффити оказались весьма впечатляющими. Кто-то немало потрудился, выводя на неровной стене силуэты солдат, вооруженных мушкетами, решительно наступающих на противников, уже совсем неразличимых на облупившейся части стены. Себастьян уселся напротив на ящик из-под бананов и принялся разглядывать художества – или хулиганства, это как посмотреть. В любом случае – самое оно, чтобы отвлечься от локального апокалипсиса в жизни.
Помимо рисунка на стене обнаружились четыре дыры, свидетельствовавшие о том, что некогда стену украшала табличка. Какое-то памятное здание или что-то вроде. Когда Себастьяну было двенадцать, и они с матерью только переехали в США, он живо интересовался историей Нью-Йорка, но замечать на улицах города следы прошлого было в разы интереснее, чем читать сухие факты в книгах.
Сегодня Себастьяну тридцать один, маму он изредка навещает в Вудлоне, он в пятый, юбилейный раз в этом месяце опоздал на собеседование, и читает на обшарпанной стене в одной из подворотен Нью-Йорка надпись: «Привет! Меня зовут Крис, а тебя? Ты чем-то расстроен?»
Настроение в секунду скачет вверх от невероятной уместности случайного месседжа. Не получается сдержать улыбку; Себастьян находит под ногами обломок кирпича и царапает ответ «Хреново, приятель». Поразмыслив, дописывает: «Проблемы на работе – это бесит мою девушку. Беспросветно!»
Определенно, в приподнятом настроении в осточертевший офис идти не так тошно, как обычно.
Противно, что удачи сменяются провалами как будто по расписанию.
По статистике удачи чаще приходятся на начало недели. Отдохнувший Себастьян способен горы свернуть. Если только никому не удается вытащить его на тусовку в воскресенье вместо традиционной субботы. Но тогда первые два дня рабочие неурядицы отходят на второй план по сравнению с жаждой выпить колы и съесть бургер. Похмельный Себастьян – по сути очень примитивный организм.
Ну а пятница – это, конечно, святое. Часов до девяти вечера мозг выносят с, ей-богу, достойным лучшего применения энтузиазмом. А после, если успел сбежать, как-то не получается сгенерировать идею хоть сколько-нибудь отличную от напиться с горя… или на радостях, если честно, уже не разобрать.
Джен сегодня и все выходные на тим-билдинге. Себастьян – в подворотне с уже знакомыми облупившимися граффити. Он не собирался приходить специально, ему было даже не по пути – ноги сами принесли. Удивительно спокойное место, здесь даже дышится легче, несмотря на наличие двух мусорных баков, которыми, правда, судя по всему, никто не пользуется.
Себастьян не сразу заметил, что под оставленной им надписью есть ответ. «Реши сначала что-то одно, – написал человек по имени Крис. Не поленился, пришел, и написал. – Если личная жизнь наладится, с работой станет проще. Наоборот тоже действует». Себастьян провел рукой по стене, чтобы проверить, не кажется ли ему. Задумчиво растер мел подушечками пальцев.
Кому вообще пришло бы в голову забираться в такую дыру и что-то писать на стене? И приносить с собой мел, явно специально, потому что ничего годного для письма на стенах Себастьян рядом не нашел, кроме все того же куска кирпича.
Взрослые люди не носят мел в кармане и не устраивают чат на кирпичных стенах.
Себастьян написал: «Звучит как план. Но с чего начать?» – и на следующий день решил прийти уже целенаправленно.
На стене опять был ответ.
«Если подруга требовательная, то лучше с работы».
Советы были не ахти как новы, но сама ситуация Себастьяна забавляла. Он хотел написать что-то вроде: «Переписка на стене – это медленно и уныло, найди меня в скайпе». Но подумал, что нет, совсем не уныло и написал: «А что тебя заставляет писать на стенах?»
«Одиночество», – увидел он через пару дней.
Себастьян немного презирал людей, постоянно торчащих в соцсетях, и предпочитал электронной почте открытки за полтора доллара.
«Здесь становится мало места», – написал Себастьян и на следующий день принес тетрадь.
В течение ближайшей недели, втянувшись в игру, Себастьян более-менее подробно рассказал о себе. По сути, все его рассказы сводились к одному: некто переживает кризис личности, который его девушка называет ленью или распиздяйством, в зависимости от стадии ссоры.
«Давай, – писал Себастьян, – скажи, что я неудачник».
Крис отвечал, что это называется по-другому: люди, которым всегда нужно нечто большее. Что те, кто живет по накатанной, в основном счастливы. Что для выхода из зоны комфорта нужна смелость. Что неопределенность – побочный эффект от возможности выбора, и это большая удача, что он у Себастьяна есть. Что он может заняться вообще всем, чем угодно. И все в таком духе, но без понтов и назиданий. Крис ему определенно нравился.
К началу второй недели любопытство взяло верх над терпением. Ужасно хотелось поговорить вживую. Но от встречи Крис отказался, не объясняя причин. Просто сказал, что не может прийти.
Себастьян затаил обиду. Достаточную, чтобы попытаться Криса выследить. Один раз часа три просидел в открытом кафе на другой стороне улицы, откуда отлично просматривался вход в тупик, и даже был виден ящик, под которым лежала тетрадь. Когда стемнело, наблюдение пришлось свернуть. Не ночевать же, в самом деле, рядом с мусорками.
О себе Крис рассказал немного. Себастьян узнал, что у Криса большая семья, две сестры и младший брат. Что чему он только ни думал посвятить свою жизнь: в детстве хотел стать ветеринаром, пока его пес тяжело не заболел, и он понял, что представить не может, как это – переживать такое каждый день. Что он тоже когда-то курил, лет в тринадцать, но быстро бросил, потому что здоровье и так было ни к черту. Потом, правда, исправилось, но вот в младенчестве долгое время все боялись, что он не выживет, пока бояться не устали…
Тогда впервые Себастьян почувствовал не смутное беспокойство, а явственный холодок по позвоночнику.
«Я не говорил тебе, что курю. Ты следишь за мной?»
Уже подходя к выходу из тупика, Себастьян остановился. Выходило грубовато и немного нечестно, ведь он и сам следил. Другое дело, что у него не получилось. В общем, лучше бы поставить точки над «и», а не сбегать, ожидая увидеть назавтра три листа с оправданиями.
Он вернулся, отодвинул ящик, раскрыл тетрадь – и медленно осел прямо на асфальт. Под его вопросом уже был ответ.
Себастьян закрыл тетрадь и, нервно усмехаясь, ткнулся лбом в обложку. Резко выпрямился, вдохнул-выдохнул и снова открыл.
– Блять, – произнес он от всей души. Он мог поклясться, что за эти несколько секунд слов на странице стало больше.
«Прости, пожалуйста, – было выведено знакомым почерком. – Я не то чтобы следил. Как тебе объяснить. В общем, скажем так, я не мог не следить. Я постоянно тебя вижу, пока ты здесь.
Наверное, стоило начать не с этого.
Черт.
Кажется, теперь можно не объяснять».
– Нет уж, пожалуйста, ты объясни! – зло выкрикнул Себастьян, захлопнув тетрадь.
Подождал минуту и с мрачной обреченностью открыл снова.
«Себастьян, я родился в 1832 году. А погиб в 1864 на этом самом месте».
Чувство было такое, как будто его ударили под дых. Когда Себастьян снова смог вдохнуть, он нацарапал на листе, сильно вдавливая карандаш:
«Ты понимаешь, что умер только что? Практически у меня на руках!»
В Нью-Йорке второй день дождь. Джен второй день довольна Себастьяном, потому что он наконец-то перестал жаловаться и погрузился в работу. Немного обидно, что задерживается допоздна, но что поделать, таков мир бизнеса.
Себастьян врал. По вечерам он сидел под зонтом на ящике из-под бананов с нетбуком на коленях.
Он говорил и смотрел, как медленно одна за другой вдавливаются кнопки клавиатуры. Крис еще не привык печатать, но с энтузиазмом наверстывал 150 лет прогресса. Призраки из его ближайшего окружения, как выяснилось, предпочитали не иметь ничего общего с миром живых и неохотно общались даже между собой. Крис же живо интересовался всем новым, до чего мог дотянуться.
Крис рассказывал истории. О детстве, о семье, о девушке, которую они не поделили с другом, и о том, как он все-таки уступил. В красках, с подробностями, слишком ярко для человека, от которого не осталось даже могилы. Себастьян сказал, что в словах Криса больше жизни, чем во многих его живых знакомых. Крис был польщен.
Себастьян принес плеер и оставлял его включенным, уходя домой к довольной Джен. Крису понравились Битлз. На очереди были Нирвана и Депеш Мод. В субботу они смотрели «Унесенных ветром».
– Знаешь, кажется, это и правда работает! – сказал однажды Себастьян.
«Отлично! А что именно?
»Крис недавно узнал о существовании смайликов и иногда злоупотреблял ими.
– На работе все пошло в гору. Когда личная жизнь наладилась.
«Это отлично! Так держать!»
– Только я не уловил, что в конечном итоге за чем последовало.
Себастьян сказал, что подумывает записаться на курсы актерского мастерства. Просто посмотреть, что получится. Всегда хотел попробовать. Крис ответил, что мечтал стать художником, даже учился, но война не оставила выбора никому. 69-нью-йоркский пехотный полк и никакого простора для воображения.
– Нарисуй мне что-нибудь, – попросил тогда Себастьян, прикидывая, где бы до завтра раздобыть планшет. – Я принесу тебе кое-что, тебе точно понравится.
«Есть же тетрадь».
Себастьян украдкой провел рукой над клавишами, пока Крис набирал текст, но ничего не почувствовал, кроме тепла от процессора.
На следующий день он нашел в тетради свой портрет. Простой карандашный набросок, но сразу узнаваемый. Пока загружался нетбук, Себастьян смотрел на рисунок, думая, каким непривычно довольным жизнью он на нем изображен. А еще о том, что это впечатлило его больше, чем все новости на сегодня, вроде грядущего повышения и возможного переезда.
Себастьян написал под рисунком «спасибо», вырвал страницу и спрятал в карман куртки.
Себастьян был не в духе и отказывался говорить, почему. А Крис рассказывал, как уныло в мире призраков и как быстро это уныние затягивает новоприбывших, превращая даже молодых в невыносимых зануд. Он точно не знает, как это работает, но призраками становятся не все, только те, у кого остались действительно сильные эмоциональные привязки к миру живых. Не обязательно к людям, чаще их держит какой-то долг, поэтому призраки встречаются, например, в старых фортах, которые они поклялись защищать еще при жизни.
Застрявшие в непонятном пространстве, которое между собой они звали Лимбом, души не могли отправиться дальше – в загробный мир. Так, по крайней мере, они сами предполагали. Наверняка никто не знал, ни что это за место, ни что будет со всеми ними дальше.
Себастьян спросил, к чему привязка была у Криса, уж не к этому ли прекрасному куску стены. Крис ответил, что очень любил жизнь. Держался за нее всеми силами, не потому, что боялся смерти, а потому, что ценил каждое мгновение и любил каждый, даже самый паршивый день. А теперь именно место, где Крис погиб, связывает его с миром живых. Себастьян напряженно уточнил, что будет, если стена совсем разрушится. Крис уверил его, что дело не в стене, и он никуда не денется.
«Всегда, даже перед лицом неминуемой смерти, всегда выбирать жизнь», – сказал Крис.
– Отличный девиз для мертвеца, – недобро усмехнулся Себастьян.
Перед уходом он отковырнул от стены кусок кирпича и забрал с собой. Ничего из этого не вышло.
Себастьян начал клевать носом на первых 15 минутах «Крестного отца». Он обожал этот фильм и смотрел раз восемь, но позади была насыщенная ночь и трудный день. И похмелье еще не до конца отпустило, если уж совсем честно.
Фильмы они смотрели с наушниками, чтобы не привлекать внимание. Крис рассказывал, что благодаря его скромным способностям нежелательные личности даже не успевают подумать зайти в проулок. Долгое время ему удавалось поддерживать свой тупик безлюдным и чистым, но для этого требуется внимание, которое полностью переключается на Себастьяна, когда тот приходит.
Недавно Себастьян притащил и пристроил за мусорным контейнером старое истрепанное кресло, продавленное, но очень удобное. В правом наушнике звучат голоса, левый болтается свободно, переброшенный через плечо. Глаза слипаются, Себастьян удобнее устраивает голову на спинке кресла, и кажется, вот-вот заснет, когда вздрагивает от прикосновения к левому предплечью. Такого ледяного, что кожа горит, даже когда Крис отдергивает руку.
Себастьян сразу понимает, что это именно он. Как бывает во сне, сразу знаешь и все. Крис смотрит на него с ужасом.
– Ты ведь не умер? – очень тихо спрашивает он.
И оттого, что у Криса теперь есть внешность и голос, у Себастьяна все переворачивается внутри. Он улыбается, и слышит себя, как будто со стороны:
– Нет. А ты… не прозрачный.
Крис вздыхает с облегчением. Вздыхает, совсем как живой, и улыбается как-то неловко, будто извиняется за что-то. Себастьяну очень хочется узнать, дышит ли он на самом деле.
Крис показывает ему свой дом. Классический американский домик с белым штакетником. Интерьер вполне современный, хотя кое-где встречаются промахи вроде монитора без системного блока или телефонной трубки без базы.
– Откуда ты их берешь? Материализуешь силой мысли? – спрашивает Себастьян, увлеченно рассматривая старинный патефон с надтреснутой пластинкой Мирей Матье.
– Не всегда получается, – признается Крис. Кивает на патефон. – Он давно устарел, а как работают ваши новые аппараты, я совсем не могу представить. Соседи делятся неохотно. Хотя из некоторых удается что-то вытянуть. Ну, пока они еще свежие.
– Я бы посмотрел на айпад в твоем исполнении.
Крис хмурится, Себастьян не может сдержать ухмылку.
– Тут вообще есть хоть что-то только потому, что мы этого хотим, – продолжает Крис. – Я сам не видел, – со значением добавляет он, – но старожилы рассказывают, что совсем-совсем древние души, которые уже ничего не хотят, но и упокоиться с миром не могут, продолжают летать высоко-высокого в небе. Но они невидимые, поэтому проверить нельзя.
– Тем более что небо, получается, здесь тоже весьма условное, – кивает Себастьян. – А познакомишь меня с соседями?
Крис говорит, что это плохая идея, что мертвые в большинстве своем сторонятся даже друг друга. Они законсервированы каждый в своем времени и не стремятся узнавать ничего о том, что было после них. Наверное, надеются, что это поможет им порвать с миром живых. Поэтому Криса особенно недолюбливают. У него, например, есть кухня, хотя призраки не едят, и спальня, хотя им не нужно спать.
А теперь есть живой друг. Пожалуй, это встряхнет всю улицу и еще несколько соседних.
– А пойдем, – говорит Крис.
Мистер Патерсон выращивает кукурузу. Не в поле, а прямо на участке. Она вырастает совсем каких-то диких размеров, пока миссис Пратт не начинает жаловаться на то, что «эти джунгли» затеняют ей ящики с маргаритками. Тогда он их выкапывает и начинает растить новые.
Себастьяна больше всего поражает то, что здесь что-то в принципе может расти.
Дом Джона Доу похож на салун. Парню прострелили голову, и он потерял память, так что не знает ни собственного имени, ни чем занимался при жизни. Хотя догадаться не трудно. Он отлично стреляет, часто забывает ружье в кресле-качалке на веранде, а в подвале его дома, уверяет Крис, хранится целый арсенал и даже морская мина. Откуда у ковбоя могла взяться морская мина, Себастьян решил не уточнять.
– Смотри, смотри! – Крис пихает Себастьяна локтем. – Они чувствуют, что ты живой!
Из-за стальной решетки на них не мигая смотрят две бледные особы, неотличимые внешне, в абсолютно одинаковых платьях с кринолином и кружевных чепцах. Себастьян махает дамам рукой. Они не шелохнулись, продолжая смотреть.
– Выглядит крипотно, – признает Себастьян.
Крис смеется.
– Ты слишком живой для призрака, ты знаешь?
– Да, ты говорил.
Себастьян хочет сказать что-то еще, но тело престает слушаться. Все вокруг тоже замирает стоп-кадром: облака над головой Криса, дома на заднем плане и сам Крис, глядящий уже совсем не так весело.
Когда Себастьян наконец смог моргнуть, вокруг была чернильная тьма. Еще через секунду в глаза ударил отблеск света фар, из-за мусорки выскочила кошка и, заорав, бросилась прочь. Что-то разбудило его. Себастьян потер глаза. В горле противно защипало.
В мире призраков также восходит и заходит солнце, поют птицы, иногда идет дождь и дует ветер. Только совсем нет детей и почему-то кошек.
Крис сидит на ступенях веранды с планшетом и карандашом, Себастьян курит, опираясь локтями на перила. Мистер Патерсон, проходя мимо, бросает через забор, что водить в гости живых – это моветон.
– Мистер Патерсон, уверяю вас, я живых тоже не очень! – кричит ему Себастьян, но не удостаивается даже взгляда.
– Знаешь, – говорит Крис, – иногда меня пугает то, как ты отзываешься о живых.
– А за что мне их любить, – пожимает плечами Себастьян.
– Я не об этом.
– Я понял.
Разговор не клеится. Себастьян точно знает, что хочет сказать, но также точно знает, что Крис ответит. Он гасит окурок, подходит к сидящему к нему спиной Крису и подносит раскрытую ладонь к шее. Холод ощущается только очень близко к коже, но такой, что пальцы сразу защипало. Себастьян сжимает кулак и уходит в дом, закрыв за собой дверь.
Определенно Себастьян – редкостный неудачник, если ему хорошо там, где живому хорошо быть точно не должно.
Нужно было что-то делать со всем этим. С переездом в Лос-Анжелес, где всегда тепло, счастливой, легкой на подъем Джен, пакующей чемоданы и с единственной «точкой выхода», остающейся в Нью-Йорке. Кстати, самому Себастьяну тоже неплохо бы собрать чемодан, их рейс через три дня.
Он ведь будет приезжать примерно раз в месяц, может немного реже. Так случается, друзья остаются, и нет в этом никакого драматизма. Но почему-то язык никак не поворачивался рассказать об этом Крису. Себастьян очень четко представлял, как Крис посмотрит своими ясными грустными глазами и бодро скажет: «Ужасно рад за тебя, приятель». Пожалуй, Себастьян тогда наплевал бы на обжигающий холод и от души съездил по его честной физиономии.
За день до вылета Себастьян сидел в кафе напротив входа в тупик, где три месяца назад пытался выслеживать Криса. Тетрадь, уже замусоленная и надорванная с одного края, была открыта на предпоследней пустой странице. Себастьян долго думал, что написать, крутил в голове так и эдак, но за час так и не написал ни слова. Изгрыз карандаш, выпил три чашки кофе и выкурил полпачки. Наконец, взбесился сам на себя за беспомощность и начал:
«Помнишь, я говорил, что в Лос-Анджелесе запускают новый проект? Создают рабочую группу. Очень крутая возможность. Мы уже вязли билеты и…»
И еще полстраницы очень правильных слов, которые слишком тошно было бы произносить вслух.
Себастьян выдернул страницу и смял.
«Знаешь, – написал он, – отношения на расстоянии – не мой вариант. Прости».
Себастьян поднялся, взял тетрадь и вышел из кафе.
Резкий звук автомобильного сигнала раздается слева. Себастьян поворачивает голову. Автобус не так уж и близко, что за нервный водитель, думает Себастьян, первый раз что ли видит, как кто-то идет на красный?.. Времени хватило бы еще два раза туда-обратно перейти, а он все сигналит и сигналит, а скорость, главное не снижает. Да отхожу я, отхожу, не надо так психовать.
Себастьян сминает тетрадь в руке и не двигается с места.
Первая пост-кредитная сцена:
– Ты обещал прекратить пугать людей.
– Я передумал.
– Это нехорошо.
– Это весело.
– Первые несколько раз, возможно. Но быстро надоедает.
– Мне еще не надоело.
Вторая пост-кредитная сцена:
– Опять мистер Патерсон высадил свою чертову кукурузу у забора.
– Что ты имеешь против кукурузы?
– То, что она вымахает на два метра и закроет свет окну в спальне.
– Ну и ничего страшного, в темноте лучше спится.
– Учитывая, что нам не нужно спать, звучит оригинально.
– Все остальное в темноте тоже лучше.
– ...а я и забыл, что ты такой пуританин, старичок.
– Вообще я говорил про просмотр фильмов.
– Ну конечно.
@темы: текст, Крис Эванс, Себастьян Стэн
-
-
24.06.2014 в 21:39-
-
25.06.2014 в 09:57поймаюузнаю.Потому что Себастиан, приобщающий Криса, пусть и немного мёртвого, пусть и в очень альтернативном мире, к Depeche Mode — это что-то из разряда «я попал в рай».
И в целом здорово, грустно, но как-то очень по-хорошему грустно, и даже своеобразный хэппиэнд. И идея с переулком какая-то необычная. Герои оба потерянные такие, один «между небом и землёй», другой с живыми...
-
-
25.06.2014 в 10:10– Ты обещал прекратить пугать людей.– Я передумал.
-
-
25.06.2014 в 13:20-
-
25.06.2014 в 20:56Спасибо огромное
-
-
26.06.2014 в 10:56спасибо, автор!
-
-
26.06.2014 в 11:22конец сначала не поняла
-
-
26.06.2014 в 18:39-
-
26.06.2014 в 21:40Еще таких чудесных флаффных дезфиков я еще не читала)
-
-
26.06.2014 в 23:19Наверное, впервые воспринимаю такой финал как хэппи-энд.
У вас чудесный Крис! Такой правильный, настоящий, со всеми черточками характера, который и в этой ситуации живее всех живых
Когда Крис рассказал о своей смерти, мне тоже почудилось, будто он умер в этот самый миг у Себастьяна на руках
Их общение - сначала на стене, потом через записки и ноутбук - очень трогательное) Читать, как Крис и Себ узнавали друг друга, учили и делились тем, что нравится каждому, как все больше проникали в жизни друг друга... Это было прекрасно) У вас в тексте столько мелочей, подробностей, красочных описаний, что всё читается на одном дыхании, как кино перед глазами прошло. И финал... Такой простой, логичный, необходимый, но одновременно ужасно сложный и драматичный
Времени хватило бы еще два раза туда-обратно перейти, а он все сигналит и сигналит, а скорость, главное не снижает. Да отхожу я, отхожу, не надо так психовать.
Себастьян сминает тетрадь в руке и не двигается с места.
Спасибо вам за такой светлый текст
-
-
27.06.2014 в 04:35Спасибо, автор!
-
-
27.06.2014 в 06:54-
-
29.06.2014 в 00:32-
-
29.06.2014 в 12:12Алатау, тут ведь как
все-таки громкое явление в музкультуре! такое нельзя пропустить.
ну и мне кажется, что Себастьяну эта музыка в какой-то степени подходит, сплошной хэдканон)))
спасибо!
hermits_united, спасибо! очень здорово, что описанное представилось! автор переживал.
Миррор, и вам любви!
Perfect_criminal, представляю реакцию Криса в первый момент
вам спасибо за хорошие слова!
МКБ-10, очень, очень, очень приятно слышать!! так и будет! отличная мысль
Alice Potter!, Ни-Аптерос, Волкер Кресс, спасибо!! флафф наше всё
Бастард, ой, спасибо вам! автор уверен, что не дотянул с деталями, но такие слова помогают работать над этим в будущем!
Шерлоки Холмс, Лисенок Лис, Болотный Доктор, спасибо, ребята!
-
-
29.06.2014 в 23:27-
-
30.06.2014 в 18:40-
-
05.07.2014 в 16:07-
-
10.07.2014 в 13:31-
-
10.07.2014 в 23:46-
-
11.07.2014 в 09:08Спасибо!!
-
-
14.07.2014 в 15:26Нет, мне хорошо.
Нет, мне грустно.
Или все-таки хорошо?
Автор, вы прекрасны. Не читала никакие предупреждения, поэтому фишка с тем, что Крис умер, была внезапна.
Фишка с суицидом Себастиана была еще внезапней.
Вот он пишет: «Знаешь, – написал он, – отношения на расстоянии – не мой вариант. Прости». И ты такой уже: "ВСЁ! Он сейчас уедет!" А потом красный свет и дорога, и ты понимаешь, что "прости" было совсем по другому поводу
Этого не было в тексте, но я так и вижу в финале Криса через дорогу, отчаянно мотающего головой, глядя на Себастиана
Потому что он так любит жизнь, и уверена, что очень ругался на кое-кого за такое решение.
Вопрос.
– Вообще я говорил про просмотр фильмов.
А как они фильмы собрались смотреть? До этого Себ ноутбук притаскивал, а сейчас оба мертвы, ну и...
-
-
14.07.2014 в 23:21перед долгой и счастливой вечностью их ждет большая разборка на тему ну зачем ты?!
Вопрос.
ОНИ УБИЛИ НОУТкто-то просто не умеет отмазываться)))
-
-
20.07.2014 в 23:46-
-
20.07.2014 в 23:58-
-
06.01.2017 в 15:02Никогда бы не подумала, что может быть флаффный дезфик, а вот оно как. Расширяем горизонты
Себ отчаянный такой
-
-
06.01.2017 в 15:55-
-
06.01.2017 в 17:02-
-
14.01.2017 в 19:34-
-
15.01.2017 в 00:52