22. Saved from the Flames

[his friend]

Название: Спасенный из пламени
Автор: team bucky
Бета: есть
Пейринг/Персонажи: Баки/Стив
Размер: мини (2836 в словах)
Жанр: экшн, hurt/comfort
Рейтинг: PG-13
Тема: 22. Saved from the Flames
Краткое содержание: Баки не знает, как останавливаться, когда он пытается спасти Стива Роджерса. Приходится учиться.
Дисклеймер: Все принадлежит тем, кому принадлежит

Баки проверяет оружие: пистолеты в облегченных кобурах на бедрах, потайные и открытые перевязи ножей, патронташ с разрывными, световыми и газовыми пулями специального калибра, мини-«узи» за спиной и отлаженную Старком руку. Сейчас он скорее Зимний Солдат, а не Баки — внимательный тяжелый взгляд, не прикрытое маской хмурое лицо. Стив краем глаза приглядывает за ним, это чувствуется, как щекотка по коже, и Баки поворачивается к нему, растягивает губы в широкой улыбке, но выражение лица не меняется. Он полностью концентрируется на задании — защищать Капитана Америка, найти и обезвредить террористов, по возможности не убивать. Стив откидывается на спинку неудобного кресла и сжимает зубы так, что на скулах выступают желваки.
— До высадки две минуты, — сообщает пилот по внутренней связи.
Оперативная группа — всего четыре человека, если не считать Стива и Баки — тут же выстраивается возле открывающегося трапа. Роджерс как лидер группы выходит первым, за ним — все остальные, и Баки замыкает. Ему это не нравится — он ведь должен быть рядом с Капитаном, должен его защищать. Он должен во что бы то ни стало всегда, в первую очередь, защищать Стива.
Перестрелка завязывается почти сразу. Самолет закидывает их на крышу какого-то высотного здания — Баки наплевать на название. Выход отсюда только один, через перегороженную портативной скорострельной установкой дверь. К их приходу готовились — крупный калибр, бронебойные патроны, глушители для электроники, по-настоящему обученные бойцы. Стив рвется вперед, отмахивается от затянутых в военную форму без знаков различия террористов и исчезает за захлопнувшейся дверью. Он раздает приказы через коммуникатор, которому нипочем обычные глушители, и голос его сухой, а фразы отрывистые. Роджерс оставляет зачистку крыши своей группе — он верит в них. Верит, что справится один.
Баки замирает напротив террористов, и за очками они не видят его злобный, отчаянный взгляд. Он убивает первого четким броском ножа в горло и даже не вспоминает о том, что по возможности их просили оставлять в живых. Баки рвется к Стиву, прокладывает себе путь через стоны подстреленных кем-то террористов, через сломанные руки, свернутые шеи и пробитые ребра. Он рвется к Стиву так, что не обращает внимания на то, что его тоже задевают пару раз — пуля проходит вскользь у самого виска, срывает лоскут кожи и глушит на левое ухо, в ребра вбивается кастет с заточенными костяшками, и Баки знает, что у него хрустят ребра. Трещины в костях отзываются кровавым маревом в голове, он отмахивается от противника бионической рукой, и между сочленениями пальцев застревают ошметки содранной кожи.
Стив где-то в здании, чутье Баки опережает голос в коммуникаторе — ведет его без единой ошибки через бессознательных, стонущих от боли, но живых террористов вниз по черной лестнице. Он распахивает двойные двери, ведущие на этаж, почти срывает их с петель и видит Стива, стоящего на коленях, закладывающего руки за голову. Видит мужчину в маске, который коротким движением бьет Стива в висок прикладом автомата. Видит четверых заложников — испуганных, хнычущих, отвратительных в своей беззащитности. Стив падает на бок, с виска стекает на пол струйка крови и пачкает неаккуратным мазком короткие светлые волосы. Перед глазами Баки встает пелена, он проваливается в себя — в холодное серое ничто.
— Баки! Не убивай его! Баки! — голос Стива вытягивает его из пустоты, как крючок в жабрах вытягивает рыбу.
Баки смаргивает, чуть расслабляет хватку металлических пальцев на горле последнего живого террориста и шарит глазами по офису в поисках Стива. Тот обнаруживается возле заложников: он ножом вспарывает клейкую ленту, стягивающую их щиколотки и запястья, обнимает рыдающую женщину и ровным тихим голосом уверяет ее, что теперь все в порядке, все закончилось. Он обнимает ее за тонкую спину, гладит грязными окровавленными руками по белоснежной ткани блузки и смотрит на Баки, не отводит от него взгляд. Заложников передают подоспевшей оперативной группе, и в комнате остаются только они, выживший террорист и трупы его товарищей. Один из них лежит в луже темной крови, расползающейся по блеклому ковровому покрытию, и сломанные, разведенные в стороны ребра топорщатся к потолку, как открытая клетка. Баки чувствует, как к горлу подступает тошнота.
— Где бомба? — спрашивает он у мужчины, окровавленной тряпкой болтающегося в бионической руке.
— Ты прям как Бэтмен, — хриплым смехом отзывается террорист, плюется в лицо Баки собственной кровью.
Если ударить человека живой рукой наотмашь, то реального вреда не причинишь — это скорее унижение. Он бьет мужчину правой рукой — коротким и хлестким движением, как щенка наказывает. Голова его дергается в сторону, изо рта стекает тонкая струйка крови, но он все еще живой и не сказал, где бомба.
— Баки!
Стив подходит к нему медленной осторожной походкой, морщится от криков в наушнике и чуть приподнимает руки в успокаивающем жесте.
— Баки, все в порядке. Отпусти его. Бомбу нашли и уже обезвреживают, — голос у него тоже тихий и спокойный, будто с нервной лошадью разговаривает.
Баки опускает террориста на пол, и тот валится ему под ноги бесформенным кулем, кашляет и задыхается от боли в почти раздавленном горле. В нем совсем не осталось смелости — ни для смерти, ни для наказания. Мужчина сворачивается в комок, поджимает ноги к животу, и Баки стоит над ним, смотрит только на Стива и не чувствует из-за этого ничего.
В этот раз он выполнил свое задание — Капитан Америка, Стив Роджерс, остался в живых.

Баки просыпается от собственного крика, застрявшего в горле. Стив рядом, стальной хваткой сжимает его руки, пытающиеся разодрать лицо, и его тихий, сбивчивый шепот — единственное доказательство реальности:
— Не кричи, Баки. Все в порядке. Это просто плохой сон. Все в порядке. Ну же, — он расслабляет хватку на запястьях и массирует сведенные судорогой живые пальцы. — Что тебе снилось?
— Тот террорист, — Баки хрипит и сглатывает желчный ком в горле, — я разорвал его голыми руками, да?
— Да. Он был плохим человеком, но не заслужил такой смерти. Ты знаешь это, Баки, и сожалеешь. Поэтому он снится тебе теперь, — Стив гладит его по волосам, стирает большим пальцем испарину на лбу и устраивается на полу поудобней. — Побыть с тобой?
Баки кивает, он совсем не чувствует стыда из-за этого и вскоре засыпает, так и не выпустив пальцы Стива из своей живой руки.
Утро не приносит облегчения. Баки просыпается через несколько часов, голова Стива лежит у него на животе, а пальцы его по-прежнему переплетаются с пальцами Баки. Он видит под короткими ногтями темную красную кайму, и, несмотря на июль и удушающую жару, его бросает в холод, озноб продирает вдоль позвоночника и оседает где-то под ребрами. Стив ворочается — по изменившемуся ритму дыхания, по напряжению тела он чувствует, что Баки проснулся, и тоже открывает глаза.
— Доброе утро. Полегчало? — голос у него со сна хриплый и не совсем внятный.
— Да, — врет ему Баки и пытается улыбнуться, поднимается с дивана. — Я первый в душ.
Стив кивает ему, зевает и потягивается — под задравшейся плотной футболкой виднеется мускулистый живот и тонкая полоска светлых волос, уходящая под резинку спортивных штанов. Дышать Баки становится немного тяжелее — в последнее время реакция на Стива, на его тело и прикосновения только такая.
В душе он с остервенением скребет мыло, забивает его под ногти, выцарапывает остатки чужой крови и до красноты растирает тело жесткой мочалкой. Он сам себе кажется грязным, оскверненным, ничтожным. Не заслуживающим поддержки Стива, не достойным находиться рядом с ним и быть частью его жизни.
Он выходит из душа мрачным и почти расстроенным — он все еще не уверен, что может применять такие слова в описании своего настроения. Долгие годы Зимний Солдат не чувствовал ничего, а значит, и описывать свое состояние у него не было необходимости. За физическим состоянием следила команда разномастных врачей, с психологическими проблемами справлялись через обнуление, бионическую руку обслуживал штат техников. Долгие годы Зимнему Солдату не было положено ничего, кроме четких и категоричных приказов.
Стив как раз заканчивает накрывать на стол — вдвоем они едят очень много, и каждый их прием пищи по меркам сороковых тянет на семейное застолье. Разогретые блинчики, хлопья, йогурты, желтоватый твердый сыр и заманчивая ветчина, хлеб, масло, мед, чай и кофе. Стив каждый раз старается увеличить выбор продуктов, и Баки это нравится. У него есть стопроцентная уверенность в том, что ему это на самом деле нравится.

— Процесс восстановления вашего друга идет несколько медленней, чем мы планировали. У мистера Барнса частые рецидивы. Он возвращается к состоянию Зимнего Солдата в случае непосредственной опасности для вас, мистер Роджерс, — психолог переплетает пальцы и опирается на них подбородком.
— Баки ходит со мной на задания, потому что сам так хочет. Я не заставлял его и не отговаривал, — Стив трет пальцами виски, лоб и переносицу.
— Значит, теперь придется. Если вы хотите, чтобы реабилитация мистера Барнса завершилась, уберите стресс-фактор. В конце концов, вы же можете устроить ему небольшой отпуск, не так ли? — психолог смотрит на него с куда большей теплотой, чем требует разговор, и продолжает. — Мистер Барнс говорит о вас с очень заметной нежностью. Всего доброго, мистер Роджерс. Надеюсь, в следующий раз повод для визита будет более радостный.
Стив выходит из кабинета с гудящей головой. Трехминутный разговор всколыхнул в нем целый пласт замешанных друг на друге, но зачастую противоречивых эмоций. Ему нравилось выполнять задания вместе с Баки, но с некоторых тот возвращался скорее Зимним Солдатом, чем собой, и Стив это видел. Ему не хотелось запрещать Баки хоть что-то, начиная от постоянной защиты на миссиях, заканчивая сном в одной постели, ведь каждое его желание — это шаг в сторону от тотального контроля Гидры.
Баки ждет его в коридоре, как преданный пес — он не изменил позу с тех пор, как Стив вошел в кабинет, не поправил выбившуюся из небрежного хвоста прядь, не отклеил от щеки пластырь в цветочек, которым его одарила малышка в супермаркете. Баки выглядит, как робот, переведенный в ждущий режим, но вот он замечает Стива, и губы его дергаются в подобии улыбки, а в серых глазах совсем немного тает лед. Быть Джеймсом Бьюкененом Барнсом он старается в первую очередь для Стива, а не для себя. Пугает это куда сильнее, чем радует.
— Баки. Твой психолог считает, что ты должен на время прекратить оперативную работу. Это мешает твоему восстановлению, — Стив следит краем глаза за Баки, который разглядывает разноцветные кнопки лифта.
— Я догадывался. Защищать малыша Стиви было куда легче, чем Капитана Америка, — он чуть приподнимает бровь, чтобы Стив понял его шутку. — Я пока не справляюсь.
Рождерс ничего не отвечает ему — обнимает рукой за плечи и утыкается лбом в прохладу бионической руки. Перед тем как открываются двери лифта, он слышит быстрый шепот Баки:
— Спасибо.
Он слышит, и колючей проволоки вокруг сердца становится на виток меньше.

Стив уходит на миссии один и возвращается с них пропахший потом и кровью — своей и чужой. Он принимает душ и переодевается в башне Старка, чтобы Баки не видел сине-зеленых разводов на ребрах и заживающих ножевых и пулевых ранений, но запах крови каждый раз возвращается с ним. Баки откладывает в сторону книгу — они всегда разные — притирается вплотную и в сонной тишине квартиры просто дышит ему в шею. Стиву хочется поблагодарить за отсутствие расспросов, за молчаливую веру и поддержку, которой делится с ним Баки, но так ни разу этого не делает.
Однажды он не возвращается с миссии три дня — отлеживается у того же Старка, зализывает раны, и кожа от химических ожогов даже у него болит и чешется, лезет со всего правого бока лохмотьями. Стив знает, что за дверьми стерильной палаты его ждет Баки — сидит напротив заблокированных дверей в одной и той же позе час за часом, не шевелится и ни с кем не говорит. На восемнадцатый час Пеппер приносит ему поднос с ужином, спрашивает что-то, и Баки просто мотает головой. Поднос остается нетронутым до утра.
Когда Стиву наконец разрешают покинуть палату, когда об ожогах напоминает лишь кожа светлее и нежнее остальной, Баки в коридоре не оказывается. Стив возвращается домой, скидывает с плеча сумку с новой формой и успевает сделать шаг в сторону комнаты, когда крепким тяжелым телом его прибивает к стене, и руки Баки, металлическая и живая, забираются к нему под футболку — оглаживают каждый сантиметр тела, и под пальцами живой руки кожа чувствительная настолько, что Стив начинает задыхаться. Тогда Баки его целует — прикасается к губам, замирает в ожидании реакции и металлической рукой до синяков сжимает бедро, когда Стив с жадностью начинает отвечать. Они собирают спинами все стены в небольшой квартире, Баки стонет со злостью и отчаянием, когда Стив почти распинает его у стены спальни. Он с готовностью поднимает обе руки над головой, разводит ноги под давлением колена и трется об него как кот, вылизывает шею, ключицы и плечи, кусается и от каждого движения, своего или чужого, стонет громче и откровеннее. Это слишком много для Стива, слишком много Баки, для Баки и от Баки. До кровати они так и не добираются.

Они возвращаются из небольшого по меркам Нью-Йорка супермаркета, переговариваются и перешучиваются, сентябрь в этом году ласковый и теплый. В начале их квартала дорогу преграждает толпа людей — они мечутся, кричат что-то в телефоны, и над головами их расползается жаркое марево. Пожар начался в квартире под самой крышей, захватил весь этаж и жадным огненным потоком расползается вниз. «В здании остались люди!» — кричит кто-то из очевидцев и в очередной раз набирает службу спасения. «Пожалуйста, там моя дочь!» — седовласая женщина цепляется за левую руку Баки с такой силой, что бионика реагирует на давление и отпугивает ее волной рекалибровки. Они переглядываются со Стивом, бросают пакеты на липкий асфальт и врываются в дом — дерево и бетон над их головами стонут и размягчаются от жара. Стив обшаривает левую половину здания, Баки — правую, и впервые с начала своей новой жизни он не следит за Стивом, полностью концентрируется на спасении людей.
Он выводит из полыхающего до первого этажа дома малышку, прижимающую к себе истошно орущую обожженную кошку, и единственный вход за ним заваливает прогоревшими лестничными балками. Баки оглядывается, сознание застилает панической волной, и он трясет головой, пытается сосредоточиться, вспоминает. Стив был с левой стороны и прочесывал здание сверху вниз, как и он. Значит, он может быть только на первом этаже.
Баки замахивается левой рукой, чувствует, как механика в плече приходит в движение, и пробивает в стене дыру размером с крышку от канализационного люка. Он бьет еще трижды, слышит хриплый кашель за стеной, разбирает кирпичную кладку и, наконец, видит Стива.
Он прикрывает собой сжавшуюся в комок старушку, спина его — сплошь кровавое месиво, и ноги прибиты к полу тяжелой деревянной балкой, которую уже облизывает жадное пламя. Баки втискивается в проем, обдирает грудь и спину о выступающие кирпичи и бросается к ним. Женщина хватает воздух маленькими глотками, лицо у нее покраснело от жара и напряжения, пальцы скребут по горячему ковру. Баки смотрит на Стива, вглядывается в перепачканное сажей лицо и закусывает губу, мажет тихим шепотом по виску:
— Я вернусь.
Он вытаскивает из-под Стива женщину, выпрыгивает вместе с ней в окно — прикрывает собой, своим изодранным телом от осколков, и ее принимают подоспевшие врачи скорой помощи. Баки возвращается к дому, он весь трещит и стонет, кто-то кричит ему вслед, что это безумие и что здание вот-вот рухнет. Стив почти выбрался сам, но сломанные кости не срастутся за минуту даже у Капитана Америка. Баки подтягивается в оконном проеме, поднимает Стива на ноги и тут же перекидывает через левое плечо. Роджерс кашляет с надрывом, словно у него снова астма, и советует Баки поторопиться. Дом за ними начинает складываться внутрь, как карточный домик.
Воздух на улице жаркий, с отчетливым привкусом костра и пепла, но они оба дышат с жадностью и отчаянием, перед глазами у обоих пляшут разноцветные точки. Мимо них провозят каталку со старушкой, она останавливает медбрата жестом и перегибается через перекладину, обнимает их обоих изо всех своих сил, и в глазах у нее стоят слезы.
Стив переворачивается на спину, ноги горят от боли в раздробленных костях. Небо над головой прозрачно-голубое, нежное, и только еле заметная бледность намекает на время года.

— Мистер Барнс, почему вы не вытащили мистера Роджерса в первую очередь? Помнится, в остальных наших беседах вы обращали внимание на то, что его жизнь находится для вас в приоритете, — психолог скрещивает перед собой сухие пальцы в замок и смотрит на Баки с интересом.
— Стив учил меня, что в первую очередь мы должны оберегать гражданских. Та старушка была гражданской, — Баки пожимает плечами, словно это само собой разумеющееся. — Я знал, что успею вернуться за ним.
Психолог кивает, выглядит довольным и провожает его до самой двери и улыбается ждущему в коридоре Роджерсу. Он сидит в кресле-каталке и выглядит весьма недовольным этим фактом, но, увидев Баки, расплывается в улыбке. Барнс хватается за ручки кресла, разворачивает его и толкает перед собой в сторону лифта, лицо у него безмятежное и самую малость довольное.
На улице по-прежнему сентябрь, но они берут в уличном киоске два мороженых и бредут сквозь вечную суматоху Нью-Йорка с вафельными стаканчиками в руках. Баки управляется с коляской левой рукой, ему нравится заботиться о нем, нравится думать, что даже совершенный Стив Роджерс иногда нуждается в помощи. Стив ворчит что-то себе под нос, пытается почесать зудящую кожу под гипсом, но не выглядит недовольным. Дает о себе заботиться и принимает это с благодарностью, словно пытается научить Барнса своим примером.
— Психолог сказал, что мы теперь квиты. Он сказал, что ты спас меня изо льда, а я тебя — из пламени, и между нами теперь не должно быть никаких счетов, — голос Баки слегка невнятный, потому что мало кто умеет говорить разборчиво с набитым ртом.
— Я с ним полностью согласен, — говорит Стив и смотрит на Баки с улыбкой, а в глазах у него отражается нежное осеннее небо.

@темы: Стив Роджерс, Баки Барнс

Comments

[Тайтао]

милота

[Fr!ela]

ах-ах, история хороша, а особенно вот это бжжж, которое вы, автор, назвали волной рекалибровки. Сразу вспоминается известная гифочка

[Тень_]

Здорово!

[Perfect_criminal]

Автор, погладили кинки, ох погладили!!! Спасибо огромное. Вот просто... Такой текст. Не оторваться.

[Orthros]

Вой. Сплошной вой стоит в моей квартире, благо, что я одна.
Это прекрасно. Чудесно.

и между нами теперь не должно быть никаких счетов

ДА. ДА. ДА

[eto-da]

мур мур мяу какая прелесть!

[Misaki-uke]

спасибо за дозу не ангста в этом море боли!

[Virginia Smiley]

какая милота

[Aya Koshkina]

Taytao, Fr!ela, Тень_, Perfect_criminal, Orthros, eto-da, Misaki-uke, Virginia Smiley, всес спасибо еще раз Я вижу тут знакомые ники *__*

[Шериф Стайлз и НЦэ-17 бейсбольной битой]

Хоррошо!