8. Rain Fire Upon Them

[his mission]

Название: let me be your shield
Автор: team steve
Пейринг/Персонажи: Стив/Баки
Размер: 959 x 1100
Жанр: недоэкшн
Рейтинг: G
Тема: 8. Rain Fire Upon Them

@темы: арт, Стив Роджерс, Баки Барнс

---

7. I Want It, I Need It

[his friend]

Название: Мадам Себа
Автор: team bucky
Бета: team bucky
Пейринг/Персонажи: Крис/Себастиан
Размер: ~2300 слов
Жанр: RPS AU, PWP, романс
Рейтинг: NC-17
Тема: 7. I Want It, I Need It
Краткое содержание: Крис всегда был скептиком, но разыгравшееся любопытство из-за подслушанного разговора о гадалке, привело его на ярмарку.

На пустыре за городом уже неделю стояла ярмарка. В офисе все словно взбесились: только про нее и говорили. Крис каждый день по несколько раз проезжал мимо, но желания посетить ее ни разу не возникло. От катаний на каруселях его начинало мутить, дешевые фокусы его не впечатляли, а гадалкам — которыми обычно славились подобные «мероприятия» — он не верил.
Если бы не случайно подслушанный разговор в комнате отдыха, Крис так бы и не обращал внимания на эту ярмарку. Он только выполз из своего кабинета после утомительной видеоконференции и сделал себе кофе (секретарша куда-то исчезла, а без ударной дозы кофеина продолжать работу не представлялось возможным), когда на перерыв пришли еще две сотрудницы:
— Как-то слишком уж сказочно, — хмыкнула одна, наливая в пузатую кружку чай.
— Нет, Софи, правда! Все в точности, как она и предсказывала! Я встретила его именно там, где и предсказала мадам Себа! — глупо улыбаясь, уверяла вторая.
Крис заинтересовался разговором только потому, что был скептиком всю свою сознательную жизнь и всех ясновидящих и гадалок считал обычными шарлатанами. Он аккуратно, не привлекая внимания, пересел поближе к увлеченным разговором девушкам и принялся слушать, медленно потягивая уже поостывший кофе.
— Может, просто совпадение? — с недоверием спросила та, которую назвали Софи.
— Да нет же! — вторая девушка полезла в карман и извлекла телефон, показывая своей собеседнице фотографию, — она мне его в точности описала и сказала, где мы встретимся.
Крис хмыкнул в кружку. Он уже понял, что произошло — гадалка просто подослала своего человека. И если этот парень окажется мошенником или кем-то вроде, Крис не удивится.
Дослушивать он не стал, устало поднялся с диванчика и ушел в кабинет, попутно налив себе еще кофе, но зерно любопытства уже пустило корни.

На следующий день у Криса выпал долгожданный выходной, и он решил с утра прогуляться в парке, но, проезжая мимо ярмарки, почему-то свернул на парковку. Ему вспомнился вчерашний разговор. Захотелось взглянуть на эту самую «мадам Себу» и лишний раз подкрепить свои убеждения насчет таких, как она.
Крис припарковался, купил в кассе билет и пошел искать заветный шатер. Тот оказался самым дальним и самым неброским. С опущенным пологом. Крис нахмурился, изучая табличку у входа, надпись на которой гласила: "Потомственная ясновидящая, гадалка в седьмом поколении, мадам Себа«.
— Как-то маловато «титулов», — пробормотал себе под нос Крис и решил обойти шатер кругом и поискать другой вход.
И нашел. На свою голову.
Полог на этой «двери» был приподнят, из шатра пахло благовониями. Крис принюхался и распознал аромат ванили. Надо же, прямо полное соответствие образу.
Осторожно отодвинув полог, он зашел внутрь. В шатре царил полумрак. Кое-где горели толстые белые свечи, огоньки которых заметались при его появлении. Похоже, он распахнул полог слишком сильно и впустил ветер, вот и все. Аромат ванили внутри чувствовался сильнее, смешиваясь с другим, очень знакомым и в то же время далеким и неизведанным. Крис задумался, пытаясь выудить из памяти, что же так приятно пахнет, но тут взгляд привлек массивный стол, в центре которого стоял хрустальный шар на жутковатой подставке в виде пальцев скелета.
«Кажется, кто-то пересмотрел фильмов про ведьм», — закатил глаза Крис и пошел дальше, думая о том, что антураж шатра слишком уж «киношный».
Он успел разглядеть стеллаж, заваленный толстыми фолиантами в потертых кожаных переплетах, череп с пустыми темными глазницами и много маленьких флаконов прежде, чем заметил его.
Обнаженная спина в отсветах свечей казалась хрупкой, утонченной, но Крис успел заметить как под кожей перекатывались при каждом неторопливом движении рук мускулы; полупрозрачные шаровары, низко сидевшие на бедрах, подчеркивали чертовски длинные и стройные ноги, а короткие волосы, уложенные ежиком, будили в Крисе странное желание подойти и поцеловать этого незнакомца за ухом.
Крис медленно сглотнул и сделал шаг назад, зацепившись за что-то ногой и сбив со стеллажа какую-то металлическую вещицу. После чего застыл и уставился на парня, который обернулся и в ответ пялился на него, замерев с карандашом у правого глаза, так и не закончив подводить его. Черт, подводка...
— Ты мадам Себа? — удивленно выпалил Крис, приходя в себя и специально неправильно произнеся его имя. Он не ожидал увидеть такое подтверждение своему скептицизму.
Парень, наконец, отмер, убрал карандаш, накинул на плечи клетчатую рубашку и, закатив глаза, недовольно фыркнул:
— Себа, вообще-то.
— А мне кажется, я правильно сказал. Как раз отражает всю суть того, чем ты тут занимаешься, — Крис самодовольно улыбнулся, радуясь, что и в этот раз не ошибся в своем предположении.
— О, и чем же? — иронично поинтересовался парень, вернувшись к прерванному занятию, и снова взялся за карандаш, отвернувшись к зеркалу.
— Людей наебываешь, — хмыкнул Крис.
— О, поверь, если смотреть с этой стороны, то оно отражает вовсе не это, — Крис даже удивился тому, как парень вдруг посмотрел на него через плечо, пошло улыбнулся и подмигнул ему накрашенным глазом, — ты бы оценил.
Крис постарался не выдать своего удивления, потому что парень оказался прав. Он бы оценил. Он уже успел кое-что оценить, но парень не мог этого видеть, потому что стоял спиной, когда Крис палился на него. Или мог? В отражении зеркала, например?
Парень на это лишь ухмыльнулся, медленно стянул рубашку с плеч, явно красуясь, затем надел под стать штанам блузу и ловким, отточенным движением соорудил на голове чалму. Крис продолжал молчать, рассматривая его.
— Можешь не спрашивать, откуда я узнал, — расставляя на столе свечи и амулеты, усмехнулся парень.
— И не собирался, — ответил Крис и сложил на груди руки.
— Тогда... позвать охрану или сам выход найдешь? — зеркально повторив позу Криса, парень вскинул брови.
Ответить Крис не успел — в шатер, откинув полог главного входа, заглянула девушка и крикнула:
— Себастиан, к тебе уже есть желающие. Ты готов?
Себастиан, значит.
— Черт, — тихо выругался тот и посмотрел на Криса, — быстро под стол!
Крис и моргнуть не успел, как оказался под столом, с коленями Себастиана перед носом.
— Да, Джесс, запускай! — крикнул тем временем тот и быстро склонился к Крису, тихо прошипел: «сиди и не высовывайся».
— Как тебя еще не поймали, — пихнув его в колено, проворчал Крис, пытаясь устроиться поудобнее, — и вообще, какая из тебя мадам?
Он и сам не знал, почему согласился на это, ведь мог же спокойно встать и уйти, но нет, вместо этого, скрючившись в три погибели, сидел под столом и вслушивался в тихий голос Себастиана, ставший неожиданно томным и загадочным. Ну что ж, было время подумать. А подумать действительно было о чем.
Крис сидел под столом, положив подбородок на колено Себастиана, и размышлял под аккомпанемент его тихого голоса, загоняющего ерунду очередной наивной девушке.
Может, это была провокация? Крис был уверен, что тот не обладал никакими сверхъестественными способностями. То, что Крис спалился на разглядывании, было исключено. В шатре, где он стоял, было темно, и Себастиан не смог бы рассмотреть, куда был направлен взгляд Криса. Значит, провокация.
Крис самодовольно улыбнулся пришедшей неожиданно мысли. Если «мадам Себа» потомственная ясновидящая, она должна была предвидеть то, что он собрался сделать.
Крис закусил губу, сдерживая улыбку, и медленно скользнул ладонями по внутренней стороне бедер, лаская Себастиана. Тот напрягся моментально, но ничего не сделал, продолжая что-то говорить девушке. Крису только это было и нужно. Он — с трудом — но все же нашел шнурок на шароварах и быстро дернул за него. Пояс на штанах ослаб, позволив Крису забраться ладонью внутрь.
Почувствовав, что под штанами у Себастиана ничего нет, Крис шумно втянул воздух сквозь зубы, легко царапнул ногтями его живот и обхватил член пальцами. Себастиан над ним сбился на середине фразы и замолчал. Кажется, в наступившей тишине можно было услышать, как гулко билось в его груди сердце.
Крис хмыкнул, облизал враз пересохшие губы и медленно пробежался пальцами по полувозбужденному члену. Значит, не одному Крису нравится происходящее. Себастиан напрягся еще сильнее, но потом выдохнул и продолжил свой рассказ. Даже голос не дрогнул! Крис не собирался останавливаться на достигнутом. Отняв ладонь, он облизал ее и вернул на место, двинув по стволу на пробу вверх-вниз. Себастиан издал какой-то странный звук, очень похожий на писк, и закашлялся. Отлично. Крис самодовольно улыбнулся и замер.
Теперь уже забеспокоилась девушка. Предложила позвать кого-нибудь или сходить за водой. Себастиан отказался, заверив, что все в порядке, и только попытался продолжить рассказ, но Крис нарушил его планы, снова двинув кулаком. Себастиан глубоко вздохнул и вцепился пальцами в край стола. Крис почему-то был уверен, что тот сейчас закусил губу, чтобы не застонать. Но так было неинтересно.
Потянув штаны на себя, Крис даже не удивился тому, что Себастиан не сопротивлялся и даже приподнялся, чтобы облегчить ему задачу. Какой молодец.
Крис поерзал, устраиваясь поудобнее. Он тоже был уже достаточно возбужден. От Себастиана, такого нахального, но в то же время беспомощного. От ситуации и ощущений, которая она дарила.
Крис хмыкнул, подумав о том, что еще вчера даже не предполагал о таком, а сегодня... а сегодня он сидел под столом и собирался отсосать первому встречному парню. И его это — удивительно, но — нисколько не волновало.
Он придвинулся как можно ближе, провел еще несколько раз вверх-вниз кулаком, наслаждаясь теми звуками, которые Себастиан пытался сдержать, дрожью, которая то и дела проходила по его телу. А когда Крис наклонился и тепло выдохнул на головку, Себастиан дернулся, пытаясь вскочить с места, и едва ли не закричал:
— На сегодня все! Мои чакры... закрылись! Извините! И передайте остальным, что я больше не принимаю!
Девушка что-то еще говорила, но Крис ее не слушал, вместо этого он медленно провел языком по головке, облизывая ее, словно леденец, наслаждаясь в полной мере происходящим. Как только шаги затихли, Себастиан глухо застонал, откинувшись на спинку стула.
— Эванс... ублюдок...— простонал он. Крис пропустил это мимо ушей, он был слишком увлечен тем, что посасывал головку его члена, — Крис!
Крис отвлекся от своего занятия, только когда Себастиан потянул его за волосы.
— Может, ты уже выберешься оттуда? — тяжело дыша, попросил он и, поднявшись на ноги, отодвинул стул. Крис вытер рот тыльной стороной ладони, выбрался из своего «убежища», выпрямился и потянулся, а потом резко смахнул все со стола и опрокинул на него Себастиана. На краю сознания он уловил звук разбившегося шара, но не придал этому значения, его заворожили искусанные и распухшие губы Себастиана, которые беззвучно шевельнулись, словно тот что-то прошептал. Кажется, «на счастье»?
— Так кто из нас сейчас будет оценивать правильность произношения твоего «псевдонима»? — прошептал Крис, медленно проводя языком по губам Себастиана.
Крис кожей чувствовал, как Себастиан проглотил колкость. Вместо этого он притянул Криса к себе и с жадностью поцеловал. Его наглый язык хозяйничал во рту Криса, изучая новую территорию и распаляя все больше. Крис даже не успел понять, когда Себастиан успел расстегнуть его джинсы и пробраться рукой под резинку боксеров.
— Если ты собрался наглядно показывать, масло там, — разорвав поцелуй, выдохнул ему в губы Себастиан и кивнул в сторону стеллажа; но вместо того, чтобы отпустить Криса, стал прокладывать дорожку поцелуев вниз по шее, спускаясь к ключицам.
Крис со смешком оторвал его руки от своей задницы, но прежде, чем метнуться к стеллажу, крепко поцеловал Себастиана. Крису казалось, оторвись он от Себастиана даже на секунду — и тот исчезнет. Происходящее казалось мороком, дурманом, напущенным каким-то злым волшебником. А может, Крис нанюхался благовоний и лежит сейчас без сознания перед входом в шатер, а происходящее — всего лишь сон?
Но стоило ему вернуться, как Себастиан доказал ему, что происходящее далеко не сон и поставил Крису багрово-красного засоса в месте, которое вряд ли можно прикрыть воротником рубашки. После чего долго и с чувством вылизывал свою отметину, подставляясь под пальцы.
Криса трясло от возбуждения. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не трахнуть Себастиана так, без подготовки. Приходилось сдерживать себя из последних сил. Хотя Себастиан этому очень не способствовал: вскидывал бедра, стонал так, что Крис запомнил эти звуки на всю жизнь, целовался глубоко и влажно. Это было немыслимой пыткой, но прекращать ее Крис не хотел.
Когда Крис добавил третий палец, Себастиан вдруг резко притянул его за воротник футболки, до крови укусил за нижнюю губу и хрипло выдохнул:
— Я хочу, мне нужно! — и слизнул выступившую каплю крови.
В этот момент у Криса отказали с трудом сдерживаемые тормоза. Закинув ноги Себастиана себе на плечи, он вошел одним плавным движением, наплевав на презерватив. Сейчас имел значение только Себастиан, а остальное отходило на второй план.
Когда он, спустя пару мгновений, на пробу медленно двинулся назад и снова вперед, Себастиан запрокинул голову и шумно задышал, облизывая губы. Крис не смог наблюдать за этим наглым языком и поцеловал Себастиана, толкнувшись снова. Тот не отпускал его, уже даже не целуя, а просто касаясь губ своими губами, разделяя один на двоих воздух. И этого хватило для того, чтобы Крис сорвался. Он толкался короткими, рваными движениями, постанывая в рот Себастиану.
Это было настоящим безумством. Они стонали, дышали, двигались в унисон, словно единое целое. А вероятность быть застигнутыми врасплох только подогревала и без того острые ощущения.
— Крис...— прошептал Себастиан, зажмурившись и откинув голову назад.
Этого хватило. Крис скользнул рукой между их телами, обхватил его член и стал двигать в такт своих толчков. Себастиан застонал громче, но стоило провести по доверчиво подставленной шее языком, как он закричал и содрогнулся в оргазме. Крис продержался не намного дольше: вид кончающего Себастиана, распластанного под ним, выкинул за грань мгновенно. Теперь Крис никогда не забудет это зрелище. Он поцеловал Себастиана в веко, размазывая потекшую от пота подводку, и стянул чалму с его головы.
Когда послеоргазменная нега начала спадать, Крис неловко скинул ноги Себастиана со своих плеч и снова опустился на него, наплевав даже на то, что одежда неприятно липнет к телу.
Себастиан потянулся за поцелуем сразу же. И этот поцелуй совершенно не был похож на те, которыми они обменивались недавно. Он был наполнен нежностью, ленивым довольством и еще одной немаловажной составляющей.
Разорвав поцелуй, Крис уткнулся носом в шею Себастиану и глухо проворчал:
— Ну что, убедился, что мне не слабо?
— Почти. Вот если бы это была примерочная или, скажем, зал кинотеатра во время сеанса...— притворно вздохнул Себастиан и зарылся пальцами в волосы Криса, неторопливо перебирая взмокшие пряди.
— Придурок, — фыркнул Крис, прикусывая его мочку уха, — то есть, тебе мало ярмарки и толпы людей вокруг? Это я еще не говорю, что ты договорился с какой-то своей румынской родственницей, так удачно приехавшей с ярмаркой, подменить ее ради этого на пару дней. Все еще не хватает острых ощущений?
— Мне их и так хватало, — фыркнул Себастиан, — В следующий раз, когда решишь назвать меня скучным, прежде думай о последствиях.
Крис навис над ним и снова поцеловал, предотвращая возможную недовольную речь. Никогда не знаешь, на что обидится Себастиан Стэн и что придумает в качестве твоего прощения. Но Крис готов был с этим жить.

@темы: текст, Крис Эванс, Себастьян Стэн

---

7. I Want It, I Need It

[his mission]

Название: Осознанная необходимость
Автор: team steve
Пейринг/Персонажи: Баки/Стив
Размер: 3202 слова
Жанр: AU, драма
Рейтинг: PG-13
Тема: 7. I Want It, I Need It
Краткое содержание: иногда чтобы понять, что тебе нужно, нужно влезть во что-нибудь, что тебе совсем не нужно

1.
— Я понял, Тони, буду к десяти.
На самом деле он вряд ли будет к десяти. Сегодняшний день должен войти в историю Щита, как день, когда хороший и правильный мальчик Стивен Роджерс опоздал на работу. И нет, не потому что он всю ночь развлекался, это как раз бы не помешало. Просто его информатор согласился на встречу только в 3 утра, а потом Стиву нужно было дописывать колонку для Мстителей.

В итоге в офис он пришел к одиннадцати. Утреннее совещание редакции было благополучно пропущено. На небольшой кухне Наташа и Тони уже что-то оживленно обсуждали. Старк заметил Стива первым и резко прервал разговор.
— О, наша Спящая красавица, наконец, пробудилась ото сна? А мы уже начали беспокоиться, не умер ли ты ненароком.
Тони видимо решил быть невыносимой язвой с самого утра.
— Я работал вообще-то.
— Не оправдывайся, Стив, — Наташа протянула ему кружку с кофе. — Кое-кто у нас тут наивно полагает, что не обделен чувством юмора. Фьюри знает, что ты не просто проспал. И, кстати, все в восторге от твоего материала. Нам уже линию оборвали с просьбами дать комментарии.
— Да, великий Капитан Америка вновь сокрушил словом невидимых врагов нашей славной родины.
Сарказм Тони сегодня был подозрительно явно за гранью нормы их каждодневных перепалок.
— Ладно, колитесь, в чем дело?
— Да ни в чем, Роджерс, у Старка пмс, не обращай внимания, еще кофе?
Улыбающееся лицо Наташи ничего конкретного не выражало. Стиву в очередной раз подумалось, что его рыжая коллега могла бы стать очень убедительным разведчиком.
Его друзья явно что-то скрывали. Но он не был бы собой, если хотя бы не попытался докопаться до истины.
— Ну вот сейчас вы оба мне врете. И я вас не выпущу из этой кухни, пока все не расскажите.
Для демонстрации серьезности своих намерений Стив повернул ключ в двери и положил его в карман пиджака.

Тони и Наташа переглянулись. Романофф сдалась первой.
— Ок, Кэп, все равно ты до кого угодно докопаешься. Пирс в городе.

Александр Пирс в городе. Такой новости Стив не ожидал. Пирс был олицетворением всего того, с чем боролись Мстители: играющий на камеру продажный политик со связями в верхах, которому все сходило с рук. И он был, пожалуй, одним из тех немногих, кого их блог еще не разоблачил. Причем дело было вовсе не в отсутствии доказательств: у Пирса были слишком высокопоставленные покровители. И хотя Щит был одним из самых влиятельных политических изданий в стране, Фьюри не решался им рисковать.
— И дайте угадаю, директор запретил вам писать о Пирсе?
— Ты сегодня невероятно проницателен, Роджерс.
Тони и не пытался скрывать своего раздражения.
— Он даже запретил писать об этом в блоге, — устало добавила Наташа. — Мол, все и так знают, что Мстители — это сотрудники Щита, а Щит не может принимать участие в этих разборках.
— Вот тебе, Капитан Америка, и наша пресловутая свобода слова и прессы на деле. Ты же у нас веришь в эту идеологическую чушь? А сейчас открывай дверь, нам работать надо.
Старк решительно метнулся к выходу и начал дергать за ручку.
Стив никогда не видел друга таким расстроенным. При всем своем цинизме и напускном безразличии, Тони действительно верил в Мстителей, а еще он очень не любил, когда ему говорят «Нет».

— Так почему вы мне все сразу не рассказали?
— Потому что ты у нас, Кэп, правильный, — с горечью заметил Старк. — Не хотели забивать твою светлую голову коллизиями этического характера.
Стив посмотрел на Наташу — она молчала. Ему вдруг стало обидно осознавать, что после стольких лет дружбы Старк и Романофф по-прежнему видят в нем только бравого солдата, четко следующего указаниям. Еще обиднее было то, что отчасти он такое к себе отношение заслужил.
Уже открывая дверь, Стив, пытаясь убедить своих коллег, а может быть и самого себя, четко сказал:
— Мы разоблачим Пирса, будьте уверены. Не знаю как, но мы это сделаем. Я обещаю.


2.
— Ну не может же он все это проворачивать в одиночку?
Пол гостиной Тони был завален распечатками материалов по Александру Пирсу. Сам хозяин квартиры развалился на диване с ноутбуком и что-то яростно печатал.
— Я слышала, что у него есть ассистент, типа менеджера по связям с общественностью, который помогает ему заминать неудобные дела перед прессой.
— И кто же этот Иуда? — не отрываясь от своей печатной сессии, спросил Тони.
Наташа запустила руку в валяющиеся вокруг бумаги.
— А, вот, кажется нашла, его зовут Джеймс Барнс, тут даже фото есть.

Стив резко вскочил с кресла, будто его ударили электрошокером. (Это ощущение было знакомо ему из первых рук — в армии он получил несколько разрядов от своих сослуживцев-шутников).
— Как ты сказала его зовут?
Он вырвал лист с фото из рук Романофф и ему уже не нужно было слышать ответ Наташи. Это действительно был он: Баки, Джеймс Бьюкенен Барнс, его лучший друг детства.
— Почему мы о нем раньше не слышали?
— Судя по всему, он был темной лошадкой и не очень-то светился. Это его единственное публично доступное фото.
Тони поднялся с дивана и подошел к Стиву.
— Все в порядке, Роджерс? А то что-то ты бледноват, будто привидение увидел.
Стив усмехнулся. Старк даже не подозревал, насколько он сейчас этим сравнением попал в точку. Баки вполне мог быть, да и что скрывать, он действительно был личным призраком Стива. Призраком прошлого, в которое возвращаться не хотелось. Оно не было плохим, нет, оно было слишком хорошим.

— Эй, земля вызывает Кэпа.
Стив поймал на себе обеспокоенный взгляд Наташи.
— Все в порядке, просто я знал его.
— Кого?
— Барнса
Тони молча подошел к своему мини-бару, плеснул в стакан виски и протянул Стиву.
— Теперь пришло твое время поделиться информацией, Роджерс.
Стив взял стакан из рук Тони и поставил его на журнальный столик нетронутым.
— Нечего рассказывать: жили по соседству, вместе учились в школе, а потом наши пути разошлись. Обычная история.
— Ага, конечно. Что-то ты на эту обычную историю как-то необычно реагируешь.
Говоря это, Тони изо всех сил делал вид, что он нисколько не ревнует.
Стив решил ретироваться до того, как Старк и Наташа начнут широкомасштабный допрос.

Оказавшись дома, он сразу лег спать. Ему очень хотелось, чтоб на утро все это оказалось сном. Все — и Пирс, и Баки, и обиженный Тони. Через три часа Стив проснулся и вышел на балкон. Сейчас ему было даже жалко, что он не курил. Первый и единственный раз, когда он держал в руках сигарету, был их с Баки выпускной вечер в школе. Они тогда уехали пораньше, Баки остановил машину недалеко от бруклинского моста. Ночь была такая же звездная и безлунная, как сегодня. Баки зажег сигарету, затянулся, протянул Стиву. И тот ее взял. Это была самая, как бы наверняка сказал Тони, «идиотически - романтическая» ночь в его жизни. Они разговаривали, смеялись над нелепыми шутками Стива, невпопад подпевали мелодиям случайно пойманной радиостанции. А потом целовались, не отдавая себе отчета в том, что делают. И после просто молча сидели в машине, глядя на поднимающееся над Манхэттеном солнце.
— Иногда мне кажется, что если бы не было меня, в этом мире бы ни осталось ни одного человека, который бы знал, какой ты на самом деле, Стивен Роджерс.
Эти слова Баки до сих пор стояли у Стива в ушах. Некоторых подробностей «обычных историй» друзьям не рассказывают.

3.
На следующее утро Стив поехал не на работу. Он остановил мотоцикл у Ритц-Карлтона, не очень-то надеясь на успех. Однако через 15 минут из отеля вышел сам Александр Пирс — его высокую фигуру в дорогом элегантном костюме Роджерс мог опознать где угодно. Пирс сел в припаркованный рядом автомобиль и уехал. Следом за ним вышел Баки. Оглядевшись по сторонам, он перешел улицу и направился в ближайшее кафе.
В помещении было многолюдно. Стив заметил Барнса за дальним столиком у окна и направился к нему.
— Ну привет, Баки.
— Баки? Вы ошиб... — начал, как на автомате, не отрываясь от экрана телефона, отвечать Барнс. А потом он поднял глаза.
— Стив?
Настала его очередь видеть привидений.

— Как ты, что ты здесь делаешь?
— Работаю. А тебя как занесло на остров, ты же вроде всегда ненавидел это место?
Баки нервно улыбнулся. Его глаза при этом имели совершенно остекленевшее выражение. Это было что-то новое. Парень, которого помнил Стив, улыбался всем лицом.
— Люди меняются, Роджерс, посмотри хоть на себя. Где тот тощий подросток, снимающий котят с деревьев и влезающий в каждую заварушку во имя защиты сирых и убогих?
— Он все тут же, просто вырос немного.
— Ну не так уж и немного, — заметил Баки, оценивающе глядя на Стива. На секунду в его глазах даже промелькнули признаки живой материи.
Стив решил сразу перейти к делу.
— Зато ты, как я вижу, изменился. Заниматься грязной работой мерзкого политика — не очень-то благородно, Баки, тебе так не кажется?
Барнс выглядел изумленным, но быстро справился с собой.
— Ну, благородным из нас двоих всегда был ты, Стиви. А я всего лишь простой смертный.
— Раньше ты так не говорил.
— Ага, а еще раньше было небо голубее и трава зеленее. К чему весь этот разговор?
— Ты когда-нибудь читал Щит?
— Ты имеешь в виду журнал?
— Да, у него еще есть дочерний блог в интернете.
— Мстители, кажется? Да, забавные тексты, столько праведных речей и скандальных разоблачений — очень наивно.
— Капитан Америка — мой писательский псевдоним.
На это откровение Баки неожиданно улыбнулся по-настоящему.
— Стивен Роджерс — народный герой, я не удивлен. В тебе всегда это было. Я рад за тебя. Стив, но по-прежнему не понимаю, к чему вся эта исповедь.
— У нас есть материалы на Пирса.
— Ну, опубликовать вы это вряд ли сможете.
— Мы найдем путь.
— Это угроза, Роджерс?
— Я никогда не стал бы тебе угрожать. Просто предупреждаю, что скоро придется выбрать сторону, на которой будешь сражаться.
Стив поднялся и направился к выходу.
— Только мы не на войне, Кэп, — крикнул ему вслед Баки.
Стив резко развернулся и, глядя Барнсу прямо в глаза, неожиданным для себя практически армейским тоном сказал:
— Ошибаешься, Баки, на войне.

4.
— Ты пишешь что, прости?
Стив практически перешел на крик, что случалось с ним крайне редко. Проходящие по коридору люди изумленно заглядывали в кабинет Тони.
— Успокойся, Роджерс, а то сейчас кто-нибудь вызовет охрану.
Старк предусмотрительно подошел и закрыл дверь.
— Все просто, Стивен: мы не можем писать о Пирсе, но никто не запрещает нам писать о его людях. Так что Барнс — наш идеальный вариант. Я на него столько грязи накопал, что в жизни не отмоется, и уж поверь, когда вся эта правда всплывет, нашему дорогому Пирсу будет ой как тяжело заметать следы.
— То есть ты хочешь бросить Баки под автобус?
— О, метафорами заговорил? Да, почему бы и нет, не то, чтобы он отличался особой святостью души.
Тони умел быть жестким, даже жестоким. Иногда Стив забывал об этой неприятной стороне натуры Старка
— И все это ты планировал провернуть за моей спиной?
— О, ну я учусь у лучших, Роджерс. Ты что, действительно думал, что мы не узнаем о твоем маленьком рандеву с мистером Барнсом?
— Я...это было не ... Как..
— Как я узнал? Не бойся, я за тобой не следил, хотя теперь подумываю начать. Наш общий друг Сэм Уилсон обмолвился в кафетерии, что видел тебя с симпатичным брюнетом.
— И ты решил, что это был Баки?
— Не хочу тебя расстраивать, Роджерс, но твоя личная жизнь, а точнее ее нынешнее отсутствие, не является для меня большим секретом. Кроме того, я показал Сэму фото, и Барнса он опознал.
— Его могут посадить? — Стив прекрасно знал ответ на этот вопрос, он просто хотел услышать его от кого-то другого.
— Думаю, да. Хотя, если он достаточно умен, то сможет разыграть неплохую партию, согласившись сотрудничать со следствием. Любой исход событий будет нам на руку.
— Я не могу с ним так поступить.
— А тебя никто и не спрашивает, Стив. Так с ним поступлю я, Тони Старк, можешь обижаться, мне без разницы. Мне наплевать на благополучие Барнса. Мне наплевать, какую там слащаво-мыльную историю с ним ты от меня скрываешь, мне наплевать. Эта публикация выйдет в свет, с твоей помощью или нет.
А вот и долгожданная Сцена, которой Стив ожидал уже несколько месяцев. Старк дошел до точки кипения и теперь был готов смести все на своем пути ради достижения цели.
— Послушай, Тони, подумай головой.
— Подумать головой? Кто бы говорил, Роджерс. Ты-то сам сейчас, прости меня, каким местом думаешь?
Стив уже открыл рот, чтобы ответить, но Старк решил высказаться по полной.
— Можешь даже не отвечать. Мне нет дела до твоих резонов. Единственное, что не дает мне покоя, так это то, как великий Капитан Америка может всерьез защищать человека, который покрывает дела такого монстра, как Пирс? А еще как Стивен Роджерс, мой друг, которому я вроде как не безразличен, мог забыть, что Пирс убил моего отца, и что для меня эта статья — не просто прихоть? Объясни мне это, дорогой Стив.
— Я ничего не забыл, Тони. Но, посадив Баки, Говарда не вернешь. Мне жаль, что твой отец погиб, мне жаль, что ты так зол на Пирса, на меня, на всех вокруг. Но с этим материалом я тебе помогать не буду. Пусть Железный человек подписывается под этим сам.

Раньше Стив думал, что человеческое сердце может по-настоящему разбиться лишь раз. Сейчас, выходя из кабинета Тони, он понял, что ошибался.

5.1.
Ругая себя за то, что не взял его телефона, Стив решил ждать Баки у отеля. Сев у окна все в том же кафе, он начал наблюдать за выходом. Сегодня был явно не его день. Он действительно хотел, а главное обещал Тони разобраться с Пирсом. И что же? Миссия успешно провалена. И это вызывало у него меньше беспокойства, чем должно было. Все мысли Стива были сосредоточены на Баки. Он впервые в жизни почувствовал себя эгоистом. Барнс был необходим ему отчаянно, причем на свободе.
Когда им было лет по двенадцать, они пообещали друг другу, как это часто делают дети, что навсегда останутся друзьями, что всегда будут вместе, что бы не случилось. Конечно, тогда Стиву бы и в голову не пришло, что однажды ему придется выбирать между тем, что правильно, и своим другом. Но сейчас он знал, что выбрал Баки, по правде говоря, он знал это всегда: и в тот вечер в машине, и на вокзале, когда провожал Барнса в университет и уже в тот день, когда улыбающийся мальчик предложил ему помочь спуститься с дерева, на которое Стив залез, спасая глупого персидского кота миссис Ходженс.

Стив задумался настолько, что не заметил, как Баки опустился на стул напротив.
— Шпион из тебя, Роджерс, получился бы никудышный.
Стив молча смотрел на Барнса. На выдумывание остроумного ответа у него не было ни сил, ни желания.
— Мстители будут делать колонку про тебя.
— Что?
— Мы не можем писать про Пирса, но мы можем написать о его помощнике. Баки, у нас очень много компромата, не думаю, что даже ты сможешь выкрутиться.
Стив ожидал поток саркастических замечаний, но Баки мгновенно посерьезнел и запустил руку в волосы. Так он всегда делал, когда нервничал.
— Зачем ты мне это рассказываешь? Ты же один из них?
— Да, а еще я твой друг и не хочу видеть тебя в тюрьме.
— Тюрьме? Просто потрясающе. И что я теперь должен делать?
— Не знаю. Можешь уехать, исчезнуть на время?
— Ты серьезно, Стив? Ты забыл что ли, на кого я работаю? У Пирса люди временно не исчезают, они пропадают перманентно. Ладно, забей.
Баки начал собираться. Стив перехватил его руку и силой усадил обратно.
— Успокойся, может я смогу тебе помочь?
— Чем, Стиви? У нас тут не комиксы, и ты не супергерой, спасибо и на том, что предупредил.
— Ты можешь сотрудничать с властями, заключить сделку.
— Не все так просто, Роджерс. Мне пора.
В этот раз Стив не стал его останавливать.

5.2.
В пол-четвертого его разбудил телефонный звонок с неопознанного номера.
— Стиви?
— Баки? Это ты? Как ты узнал мой номер?
— Не задавай глупых вопросов, прошу.
— Ладно, зачем звонишь?
— Не знаю, зачем обычно люди звонят друг другу?
— Если ты будешь продолжать свои пассивно-агрессивные выпады, я положу трубку.
Все эти межличностные разборки последних дней уже порядком достали Стива. Даже у хороших мальчиков есть пределы терпения.

— Знаешь, почему я стал работать на Пирса?
Видимо теперь Баки решил поиграть в загадочность.
— Нет, не знаю. Но подозреваю, что ты мне об этом расскажешь.
— Я никогда не был таким, как ты.
— Каким таким?
— Не перебивай, пожалуйста, просто послушай. Я никогда не был таким, как ты — человеком с принципами. И я так тебе завидовал, Роджерс. Когда я переехал, а ты попал в армию, я подумал, что теперь уж мы точно никогда не пересечемся. А когда Пирс предложил мне работу, я согласился, потому что мне просто нужна была какая-то цель, мне нужно было за кем-то идти. Александр умеет вести и убеждать, уж поверь мне.
Каждым последующим словом Баки его без ножа резал. Сейчас Стиву, как никогда прежде, хотелось просто послушать тишину.
— Ты мог бы мне позвонить, Бак.
— Ты тоже, Стив, ты тоже. В любом случае, сейчас уже поздно что-то менять. Я просто хотел, чтоб ты все знал. Спокойной ночи.
— Баки, постой.
В ответ раздались только гудки.

Материал, посвященный Джеймсу Бьюкенену Барнсу, выходил через несколько недель. Стив не планировал его читать. Все это время он под предлогом болезни работал из дома. Хотя его бесцельное шатание по квартире вряд ли можно было считать продуктивным. Пару раз он даже пытался напиться. Но никакой алкоголь на планете, похоже, не был способен вытравить из его головы слова Баки или хотя бы притупить глухое чувство вины.
Барнс с ним больше не связывался и на звонки не отвечал — Стив все время попадал на автоответчик. Одно сообщение Роджерс все-таки оставил, следующим же после их ночного разговора утром.
— Не знаю, будешь ли ты это слушать, но… Когда-то ты сказал, что знаешь меня. Если это так, то ты должен мне поверить, когда я говорю, что никогда не думал, что ты идешь за мной, я думал, что мы идем вместе.
Этим сообщением Стив не очень-то гордился (куда девалось его хваленое красноречие, когда оно было так необходимо?), но забирать свои слова обратно он уж точно бы не стал.

5.3.
В понедельник, в день выхода статьи, ему позвонила Наташа.
— Читал?
Романофф, как всегда, сразу перешла к делу.
— Я и не собирался.
— Зря, прочти, Тони бы позвонил тебе сам и попросил, но он пока не в силах окончательно подавить в себе внутреннего мудака.
Наташа отключилась.

Стив зашел на сайт Мстителей. Открыл самую верхнюю заметку и начал читать.
Текст статьи, как и ее название — Осознанная необходимость — были нетипичными для Старка. Стив прекрасно знал, как писал Тони, и это был явно не его стиль. В середине текста он понял, что был настоящим идиотом, а к концу потянулся к телефону.
— Алло?
— Это ведь он написал?
— А, Кэп, а я все жду, когда же ты позвонишь.
— Тони.
— Да, Стив, автор текста — твой обожаемый Баки, можешь не благодарить.
— Но как?
— Не знаю, Роджерс, как. Он сам на меня вышел, а потом прислал этот текст. Очень неплохой, кстати. А уж над постскриптумом я практически прослезился. Что ж ты мне не рассказывал о вашей великой любви? Я бы устраивал тебе меньше истерик, зная, какой у меня сильный конкурент.
Это замечание Тони Стив предпочел проигнорировать.
— Баки не говорил мне, что собирается делать. От него вообще последние недели никаких вестей.
— Ну это возможно потому, что мистер Барнс сдался в руки нашего правосудия и сейчас его прячут в каком-нибудь Нью-Хэйвене по программе защиты свидетелей.

Стив не знал, что ответить. Слова Старка отказывались связываться в его голове в единое осмысленное предложение. А потом до него дошло. А потом ему захотелось обнять Старка.
— Спасибо, Тони.
— Пожалуйста, Роджерс. Я знал, что где-то за этими потрясающими голубыми глазами прячется мозг. Удачи, Стивен.
Старк положил трубку.

Практически все места в автобусе оказались свободными. Закинув ноги на пустое соседнее сидение, Стив уже в пятый раз перечитывал текст Баки. О его постскриптуме им с Барнсом еще предстояло поговорить, но Роджерс был уверен, что в конечном итоге у них все будет хорошо.


Мстители. Архив. Материалы 2013 года.

Поступать правильно всегда сложно. Почему я решил опубликовать эту запись? Потому что я идиот? Потому что Капитан Америка — мой герой и я не могу его подвести? Возможно, все это верно, но самая главная причина в том, что я, наконец, понял, что мне действительно нужно. И мне нужны мы.

(Джеймс Бьюкенен Барнс. Осознанная необходимость. Постскриптум).

@темы: текст, Стив Роджерс, Баки Барнс

---

6. Hostage On the Pier

[his friend]

Название: Тайное оружие
Автор: team bucky
Бета: team bucky
Пейринг/Персонажи: Стив/Баки
Размер: мини (2,180 слов)
Жанр: юмор, экшн
Рейтинг: PG-13
Тема: 6. Hostage On the Pier
Краткое содержание: Про итальянские кофейни, затянувшееся молчание, похищения и то, как все это плодотворно влияет на личную жизнь.

Вернувшегося со встречи Мстителей Стива Баки встретил разгромленным домом и тремя трупами.
Один, пронзенный насквозь отломанной ножкой стула, заливал кровью белую скатерть на чистой, светлой кухне. Двое других лежали в гостиной, в осколках кофейного столика с воткнутыми в глазницы десертной вилкой и маленьким ножичком для масла. Остатки торта Красный бархат — из крошечной итальянской кофейни на углу квартала, где его делали «в точности как мы тогда пробовали на Рождество, Бак, клянусь» — были трагично погребены под телами. Наемники ворвались как раз, когда Баки налил себе кофе и приготовился начать знакомство с фильмографией Мэрилин Монро, поэтому избавление от трупов пришлось отложить, пока не закончится вторая битва с подаренной Старком кофемашиной.
— Я не успел убрать, — виновато сказал Баки, переступая на месте. Испачканные в чужой крови босые ноги липли к полу и неприятно чмокали.
— Я, наверное, лучше вызову группу зачистки, — слабым голосом сказал Стив, не отрывая глаз от готовой к употреблению десятилитровой канистры с серной кислотой.
Шел десятый день после переезда.

*

Все было как-то сумбурно и очень быстро: он даже не успел осознать себя как автономную личность, не то, что разложить по полочкам разрозненные куски воспоминаний, а Стив уже скребся в дверь бруклинской ночлежки для бездомных, где Баки решил залечь на дно. Он сменил еще восемь приютов, и трижды ночевал под мостом, прежде чем все-таки сдался и поселился у Стива.
Память тут же перестала походить на прорубь, в которой всплывают со дна разума невнятные обрывки — из них самым часто повторяющимся и подробным был тот, где будущий Капитан Америка катался на карусели, а потом старательно выблевывал Баки на ботинки не меньше трех порций сладкой ваты, — и превратилась в реку, на которой треснул в половодье лед. И хотя из-за этого слова вязли в горле и отказывались выплескиваться изо рта, Стив прекрасно понимал его рубленые, односложные фразы, обещающие скорую и мучительную смерть взгляды и средний палец, которым Баки в особенно раздражающие моменты взял привычку чесать нос.
Его друзья оказались не такими понятливыми.
— Ребята из ГИДРа? Не думал, что скажу это, но надеюсь, это у ГИДРы такой неудачный ребрендинг, и ты не убил настоящих разносчиков пиццы, — Старк брезгливо похлопал деревянной лопаткой по щеке одного из сложенных грудой мертвых наемников. Все были одеты в ярко-желтые футболки с надписью «Папочкина пицца» поперек груди. — Хотя я не представляю, сколько надо заказать пиццы, чтобы ее принесли трое. Учитывая, что в среднем один...
— Что им было нужно? — Романова, обыскавшая трупы в первую очередь и ничего не нашедшая, теперь угрюмо подпирала развороченный дверной косяк.
— Оружие, — объяснил Баки.
— Оружие? Влезать в супер-секретный дом Капитана Америка — и не надо думать, что я забыл твой отказ переехать в Башню, Роджерс, я этого не забуду, сколько бы ты ни покупал Пеппер трогательных итальянских пирожных; влезать в дом Капитана Америка, чтобы поживиться его несуществующим арсеналом? Мне одному это кажется сомнительным?
Страдальческое выражение на лице Романовой в точности повторял ее дружок Бартон, молчаливо маячивший в гостиной.
— Я думаю, он не это имел в виду.
— Баки?
— Оружие ГИДРы, — повторил Баки, ладонью вверх протягивая Стиву свою металлическую руку.
— Они приходили за тобой?
В каком-то смысле так и было, потому что Оружие было частью него, а он — частью Оружия. Баки неопределенно передернул плечами.
— Кажется, наступил момент, когда мне стоит напомнить, что я уже не единожды приглашал одну упрямую икону нации переехать в мою Башню.
— Откуда такое странное желание превратить свой дом в коммунальную квартиру? — пробормотала себе под нос Романова, и Баки фыркнул.
— Вы только посмотрите, у них единение душ на фоне общего коммунистического прошлого, — фальшиво обиженно протянул Старк.
— Возможно, Тони прав, — заявил Стив. — По-крайней мере, они вряд ли смогут атаковать небоскреб в центре Нью-Йорка с той же легкостью, что и дом в Бруклине. Это даст нам время разобраться с ГИДРой. Что думаешь, Баки?

*

Единственными из новых друзей Стива, кто Баки понравился безоговорочно, были Романова и Уилсон. Первая походила на кошку — приходила, когда хотела, воровала еду, гадила.
— Выглядит отвратительно, — оценивала она редкие кулинарные экзерсисы Стива. И добавляла, — но чувствуется, что приготовлено с любовью.
Стив неизменно краснел и еще полдня разговаривал междометиями.
Уилсон же был больше похож на верного пса — хотя по части воровства еды не уступал Романовой.
— Не переживай, — увещевал он Стива, под шумок уминая купленный для Баки виноградный пирог. — Ему просто нужно время. Прогресс невероятный даже для обычного ПТСР, что уж говорить о том, что имеем.
Но, в отличие от Старка, ни Романова, ни Уилсон переезжать к себе не звали.

*

Следующее нападение ГИДРы Баки благополучно проспал.
Он дремал на диване в общей гостиной пентхауса («Коммунальная кухня», прошептала ему на ухо Романова во время тура и удовлетворенно кивнула, когда Баки передернуло) под «В джазе только девушки» и массаж ступней от Стива, когда несколькими этажами ниже у окна одной из лабораторий завис вертолет. Они со Стивом даже не успели сообразить, что происходит, а доктор Беннер, до позеленения расстроенный, что его плодотворный труд прервала пулеметная очередь, уже с ревом выпрыгнул из здания, круша все на своем пути. Включая отстреливающийся Апач Лонгбоу.
— Я до глубины души потрясен их наглостью, — возмущенно выговаривал Старк, размахивая пустой бутылкой из-под виски. — Нападение скандинавских богов и мерзких инопланетян, порталы в другие миры — отлично. Это хотя бы внушительно звучит, когда рассказываешь на вечеринках. Но дешевая инсценировка Матрицы?
«Не знаю, о чем он», — одними губами сказал Стив, когда Баки вопросительно повернулся к нему.
— Наташа ничего не нашла в обломках вертолета, но говорит, что, скорее всего, это были люди ГИДРы, — сказал Беннер, неловко кутаясь в банный халат. — Не знаю, как — мы проверили, и жучков в ней определенно нет, — но, похоже, они каким-то образом отслеживают бионическую руку мистера Барнса.
Рука, во время нападения находившаяся в лаборатории, обвиняюще лежала теперь на барной стойке в окружении пустых стаканов. Старк отчего-то каждый раз наливал виски в новый.
— Бак? — спросил Стив. — Твоя рука чем-то особенно ценна?
— Чем, интересно? — хмыкнул Старк. — Я осматривал эту руку, и сканы не показали ничего необычного. Тонкая работа, спорить не буду, и еще десять лет назад она была практически за гранью возможностей современной инженерии, но сегодня..?
Иногда Старк вызывал у Баки непреодолимое желание выпить. Порой. Каждый раз, когда открывал рот.
— Раньше — нет. Оружие ценно сейчас. Тайнами.
— Какими тайнами?
Разными, никакими. Слова, тягучие и липкие, распластались по небу, отказываясь превращаться в объяснение.
— Я не знаю. Это... Мы — Оружие ГИДРы, — от этих слов Стива стал похож на побитого ни за что щеночка, и Баки непреодолимо захотелось потрепать его по голове. Он неловко похлопал его по плечу правой рукой, чувствуя поднимающийся в горле комок, когда Стив, забывшись, склонил голову набок и прижался к тыльньй стороне его ладони щекой.
Старк прочистил горло.
— Не хочу прерывать ваш многозначительный гомоэротический момент, но, может, вернемся к железной руке зла?
— Думаю, если вы не обнаружили никаких жучков, вывод может быть только один, — пожала плечами Романова.
— Старая добрая слежка, — кивнул Старк.
— Тогда нам необходимо как можно скорее вычислить крота, — сказал Стив.
— Нет, — Баки снова сжал рукой плечо Стива и перевел глаза на Романову. — Отруби гидре голову — вырастет две.
— Хм, — заинтересованно протянула она. — А что, может сработать.

*

С подстриженными волосами, гладко выбритый и в подобранной Стивом и Романовой неприметной одежде, Баки привлекал внимания не больше, чем любой другой молодой мужчина.
— Простите, а ваш друг, — раскашлялась смущенно порозовевшая официантка, когда Стив отошел в уборную и оставил Баки одного за столиком уличного кафе, — мне показалось, или он. Ну. Капитан Америка?
У нее были чудесные темные волосы, лежащие волнами до плеч, пухлые красные губы и смешинка в удивительно светлых глазах. Она очень походила на Пегги. И на ее племянницу, Шэрон.
Она сразу вызвала у Баки раздражение.
— Нет.

*

Проживание в Башне Старка, кроме прочего, давало одно неоспоримое преимущество — в соседнем небоскребе нижние этажи занимал торговый центр, и между Баки и кофе стояла всего лишь трехминутная прогулка.
На пятый день регулярных походов в Старбакс в каппучино Баки вместо миндального сиропа налили лошадиную дозу снотворного. Метаболизм Стива позволял ему переваривать даже гвозди. Зола Баки до таких высот не довел, но транквилизатор для слонов (не очень удачная миссия в Калькутте в 74, о которой он хотел бы не вспоминать вовсе, и которую вспомнил первой) из его организма выводился за пару часов. Снотворного в кофе хватило минут на тринадцать.
В себя Баки пришел уже в фургоне, спеленатый по рукам и ногам тонким стальным тросом. Подкожный передатчик, вживленный Старком, делал свое дело, транслируя его передвижение, но понадобилось всего минут двадцать, чтобы Баки понял сам — везли его в Порт Нью-Джерси. Еще через какое-то время машина остановилась.
— Ты уверен, что он все еще без сознания? — громко прошептал один из похитителей, замирая на мгновение снаружи возле закрытой двери фургона.
— У меня есть пистолет. Открывай!
В нос ударил холодный и влажный запах водорослей, и Баки едва не вздрогнул от накативших воспоминаний о том, как они со Стивом играли на пристани еще детьми.
— Вроде лежит.
— Ты еще давай потыкай его, идиот, проверь, он точно в отключке или как? Тащи его скорее, пока не очнулся.
Баки выволокли наружу, бесцеремонно ударив головой о порожек, затем закутали в кусок провонявшего кошачьей мочой ковролина и понесли куда-то вглубь портовых складов.
Официально Баки пришел в себя уже в контейнере для перевозок, прикованным к металлическому стулу, приваренному к полу. Он не стал разыгрывать спектаклей, открыл глаза и молчаливо одарил тяжелым взглядом появившегося из темноты чем-то знакомого мужчину. Тот поежился.
— Не знаю, о чем вы сейчас думаете, сержант Барнс, но поверьте мне — я не хочу причинить вам вреда, — лицо прожженного политика, с отвратительно пухлыми губами, должно быть изображало лучезарную доброжелательность, и Баки с трудом удержался от того, чтобы поднять бровь. — Единственное, что мне нужно от вас — это ваше Оружие.
— Оружие.
— Именно! — тот сверкнул ровными зубами в тусклом свете нескольких светодиодных трубок, расставленных по углам. — Мои помощники всего лишь изымут его и обезопасят. А после вы можете отправляться на все четыре стороны! Совершенно свободным и не обремененным... опасными... знаниями.
Баки не знал, видно ли в полумраке, насколько он не впечатлен этой речью. Людей, которые знали подробности о его существовании, и в ГИДРе можно было пересчитать по пальцам, но даже те, кого отправляли на миссии в качестве поддержки, отчего-то считали его в лучшем случае слабоумным.
Два бугая, которые затащили Баки в контейнер, подошли к нему, едва не вибрируя от страха. Один, все больше нервничая от его неподвижности, быстро и неаккуратно срезал левый рукав с толстовки и футболки под ней, обнажая плечо, где плоть едва заметно переходила в новый, покрытый искусственной кожей протез от Старка.
Если бы кто спросил Баки, то именно в этот момент, когда так и не представившийся похититель забавно шлепал губами и пялился на его руку, Стиву и компании стоило бы выбить двери и принести с собой правосудие и справедливость. Это было бы, по крайней мере, кинематографично.
Так пришлось разбираться самому, и к моменту появления кавалерии в живых — пусть и в немного подмоченных брюках — оставался только главарь.
— Не верю своим глазам! — едва переступив порог, Старк тут же откинул щиток шлема. — Сенатор Штерн. Сколько лет, сколько зим! Я и не знал, что вас выпустили!
— Меня никто и не сажал, — огрызнулся тот, прикрываясь уже оторванным от пола стулом. — Неприкосновенность, знаете ли.
— Зачем вам рука... Зимнего Солдата? — жестко спросил Стив, оттирая Старка плечом и тяжелой поступью подходя ближе, чтобы встать плечом к плечу с Баки. Сероватый свет ламп придавал ему облик ангела возмездия, и Баки не удержался, обернулся к Старку. Тот, тихо жужжа сервоприводами, кивнул на задницу Стива и тайком показал большой палец.
— Да к Дьяволу его руку! — злобно рявкнул сенатор. — Мне нужно Оружие!
— «Оружие ценно тайнами», — протянула вынырнувшая из темноты за спиной Старка Романова. — Но в руке не было не только передатчиков, но и чипов. Речь ведь о какой-то информации?
Сенатор только отступил дальше в угол, утаскивая с собой громко скрежещущий по полу стул.
— Интересно, что же такое надо было сотворить, чтобы документальные свидетельства этого могли перекрыть даже участие в темных делишках ГИДРы и государственную измену? Не хотите поделиться с залом, сенатор Штерн?
— Я знаю, — неожиданно для самого себя сказал вдруг Баки. — Я помню. Пирс и... те, что были до него, никогда не говорили, что я — Оружие ГИДРы.
Сенатор, болезненно застонавший было от его слов, уставился на Баки, открыв рот.
— Кажется, наш местный предатель родины хочет сказать, что именно это Пирс и говорил, — отметил Старк. Стив сжал кулаки.
— «Вот Оружие ГИДРы», — поправил Баки, обводя рукой пустой контейнер. — Он так говорил, когда сажал меня в кресло для обнуления.
Старк захохотал.
— Ну что ж, сенатор, — сказал Стив, недобро улыбаясь. — Если бы не вы, мы могли об этом никогда не узнать. Спасибо за помощь, суд учтет ваше участие. Наверное.
Баки переплел пальцы с пальцами Стива, чувствуя, как тот до боли сжимает их, не меняясь в лице.

*

Старку Стив зачем-то сказал, что не может жить в Башне, потому что никак не привыкнет ни к высоте, ни к обилию техники. Тот, свято уверенный, что Стив патологически не способен сказать неправду, купился как ребенок. Романова потом подошла к ним и, утирая невидимые слезы, сказала, что гордится прогрессом.
В Бруклине пришлось приобрести еще один домик — тоже недалеко от итальянской кофейни, откуда Стив все так же старательно носил Баки пирожные.

@темы: текст, Стив Роджерс, Баки Барнс

---

6. Hostage On the Pier

[his mission]

Название: Далеко от пристани
Автор: ✪ team steve
Бета: ✪team steve
Пейринг/Персонажи: Крис Эванс, Себастьян Стэн
Размер: 5785 слов
Жанр: AU, романс
Рейтинг: PG-13
Тема: 6. Hostage On the Pier
Примечание: Chevrolet Corvette C1 1958 года выглядит как-то так, а посмотреть все, что у него внутри салона и в прочих интимных частях, можно тут

Руки слегка подрагивали, так что он уперся локтями в перила балкона и чуть подался вперед, перенося вес. Впрочем, именно в тот момент Крис вспомнил, что специально купленная для сегодняшнего вечера пачка сигарет лежит на столике нераспечатанной, и пришлось снова дрожать, вскрывая пленку, выдирая бумажные, торчащие клочьями, пачкины потроха. Прикуривая наконец.
Первая после долгого перерыва затяжка как всегда ободрала горло, осела горчащей тошнотой где-то под самым затылком. Крис с отвращением выдохнул и тут же затянулся снова, прикрывая глаза.
Ладно, ладно, сказал он себе. Что ты психуешь? Ты ведь знал, что так будет? Знал. Тебя похвалили в «Галеристе»? Похвалили. Ну и все. Вот еще выйдет статья в «Обозревателе», и нормально. А сраный «Артфорум» пусть катится к черту, тоже мне, очень надо…
Крис ругнулся, когда сигарета, будто живая, выпрыгнула из пальцев и полетела вниз, рассыпая на ветру длинные искры.
«Рецензии просто отличные», – писала Мелисса, и Крис как наяву видел ее лицо, сосредоточенное и слегка обеспокоенное, – «Ну, в большинстве своем».
В большинстве своем. Да.
«Я думаю, тебе не стоит обращать внимание на Барнса, ты ведь его знаешь. Он просто к тебе прицепился».
Ну да. Три года, черт возьми, прошло, но эта любовь не ржавеет.
Крис вытянул новую сигарету и прикурил. Теперь руки уже почти не дрожали, а сигаретный дым перестал вызывать тошноту. Ветер налетал вялыми, едва касающимися порывами, было уже достаточно прохладно, где-то наверху в темноте шумели черными листьями могучие тополя, то сходясь ветвями плотней, то раздаваясь в стороны как облака, и тогда с черного неба остро и быстро капал звездный свет или проглядывал кусочек бледной Луны…
Джеймс Бьюкенен Барнс. Драная ты моя персональная немезида. Старая геморройная перечница. Дряхлый обломок академизма, что ж ты вцепился-то в меня своими крепкими вставными челюстями и жуешь уже третий год подряд, что ж ты не переключишься уже на кого-нибудь новенького, маразматик чертов…
Крис его так себе и представлял: лет сто ему, наверное, хрычу, мертвенная лысина, длинный унылый нос, железные принципы, оставшиеся с прошлого века, железные зубы родом оттуда же, фрак, монокль в глазу и небрежные, брезгливые движения, как у кота, которому насыпали в миску не тот корм, к которому он привык. Дж. Б. Барнс – бессменный обозреватель самого крутого, самого влиятельного журнала об искусстве. Владелец галереи на 21-й улице в нью-йоркском Челси. И как же Крис радовался три года назад – тогда еще никому не известный, глупый, неопытный, только начинающий художник. Надо же, о нем написали в самом «Артфоруме»! Заметили! Ну и пусть обругали, даже не то чтобы обругали, а снисходительно потрепали, посмеялись, щелкнули по носу – но ведь заметили! Увидели с первой же маленькой, на сущие гроши собранной выставки…
Кто же знал, что через три года он будет уже молиться и чуть ли не письма Санте писать, чтобы очередную его выставку не заметили! Не трогали, оставили, наконец, в покое!
«Неужели и в старой доброй Америке появилась персона, способная стряхнуть с прилавков гламурные поделки Такаси Мураками и заявить во весь рост о новой "Суперплоскости"? В конце концов, Дисней ничем не хуже Миядзаки, да и рюкзачки с Королем Львом уже пользуются популярностью в определенных кругах. Роджерс, не упусти свой шанс!»
«Стив Роджерс – восходящая звезда современного изобразительного искусства – как никто другой своим творчеством ярко демонстрирует тот печальный и закономерный тупик, к которому неумолимо приближается американская художественная школа».
«Художник обозначает свой новый стиль как "кругизм". Да, вы прочли верно, "кругизм". Оригинальная находка, которая, несомненно, внесла бы живительную струю новизны в искусство начала двадцатого века. Как ни печально это признавать, но Такаси Мураками до сих пор сохраняет свой контракт с Луи Виттон. Нашей новой знаменитости оказалось не по зубам даже задорно раскрасить дамскую сумочку».
«Роджерс, этот милый наивный паренек из Бостона, своими новыми работами символизирует открытие очередной эпохи бессмысленного декорационизма. Выставка Стива Роджерса "DEJA VU" с пятого сентября по одиннадцатое октября проходит в Баффало, в галерее Олбрайт-Нокс и, в полном соответствии со своим названием, не откроет вам ничего нового».
«Что мы видим в новом собрании работ бостонского производителя раскрашенных холстов Стива Роджерса? Увы, то же самое, что и всегда: раскрашенные холсты. Выполненные в жанре кругизма произведения напоминают фотоизображения, обработанные фильтром "Мозаика". Однако, к чести художника надо заметить, что его работы безусловно выполнены вручную, так что по крайней мере одно достоинство мистера Роджерса несомненно: это его трудолюбие».
Гнида старая, очкастая. Крис помнил все его рецензии наизусть. Новый толстый номер «Артфорума» в заклеенном почтовом пакете лежал на столе, а Крис, успешный и богатый, обласканный и штатовскими, и европейскими критиками, золотой мальчик Стив Роджерс из Бостона, стоял и курил на балконе уже четвертую сигарету подряд. Не решаясь просто вскрыть пакет и прочитать, что на этот раз выдала больная печень Барнса на его счет. Ничего хорошего, конечно же. «Он просто к тебе прицепился». Ну да. Прицепился и отрабатывает приемы художественного расчленения чужой репутации…
«Но у меня есть к тебе одно предложение», – писала Мелисса. И, если быть честным, дело было именно в нем, в этом предложении. В конце концов, что он, за три года не привык, что ли? Ну, нет, не привык, конечно. Каждый раз все-таки надеялся. Старался выше головы прыгнуть. Понравиться. Сделать что-то такое, чтобы и эта древняя мумифицированная сука прониклась наконец.
«Журнал устраивает прием по случаю юбилея, я намекнула, что Стив Роджерс может появиться в Нью-Йорке как раз в эти даты, и мне моментально вручили пригласительный билет с уверениями, что будут чрезвычайно рады... Крис. Подумай как следует. Это хороший шанс наладить контакты с Барнсом, ты ведь знаешь, как сильно все зависит от личного отношения. Я понимаю, что ты не хочешь светиться, но тебе не обязательно появляться там под псевдонимом. Просто присмотрись к окружающим, может быть, у тебя получится очаровать кого-то еще? В конце концов, Барнс – не единственный обозреватель, а на приеме наверняка будут все колумнисты...»
– В жопу, – сказал Крис вслух и вытащил из пачки пятую сигарету. Внизу под балконом кто-то отчетливо чихнул и завозился в кустах.
– В жопу, – с удовольствием повторил Крис. – Идите вы все в жопу. Плясать перед вами. Не поеду никуда.
– Куда не поедешь? – спросил снизу надтреснутый голос.
– Да никуда не поеду, – легкомысленно ответил Крис. – Сигарет хочешь? У меня почти полная пачка.
– Надеюсь, у тебя там не «Vogue» с ментолом, – с подозрением буркнул голос, и Крис с облегчением рассмеялся.
– Нет, чувак, никакого ментола. Держи, – он кинул пачку вниз, особенно не целясь, да и некуда там было целиться в темноте. Внизу завозились, но молча, а через полминуты на балкон потянуло дымком.
Ну что я, и правда, как маленький, подумал Крис. Зачем мне это все? Бродить там среди этих столичных пидарасов. Заводить знакомства. Лизать им жопы. Чувствовать себя совершенно не на месте. Ради чего? Ради пары положительных рецензий? Как будто у меня их и так мало. Обойдусь без «Артфорума», увы. В конце концов, должен же кто-то поддерживать баланс и ругать, и… аааа, к черту! К черту.
– Доброй ночи, чувак, – сказал Крис вниз и сунул окурок в самодельную пепельницу.
– Иди в жопу, – философски ответили снизу, попыхивая его сигаретами. Крис хмыкнул и с легкой душой пошел, наконец, в спальню.
Нераспечатанный пакет с журналом и, видимо, пригласительными билетами, остался на столе.

Да, этот балкон было не сравнить с балконом в его квартире в Бостоне. Кажется, он сам был размером со всю крисову квартиру. И в отличие от бостонского балкона здесь толклось человек десять, правда, все в разных концах. Кто-то забился в темные углы под нависающими сверху капителями колонн, по странной задумке архитектора начинающихся только на третьем этаже, и вел там явно конфиденциальные беседы. Кто-то отвернулся от дверей и смотрел вниз, на быстро погружающийся в вечерние сумерки город. Один паренек вообще сидел на балюстраде и с самым независимым видом болтал ногами. Никому не было никакого дела до Криса. Можно было перевести дух и собраться с мыслями.
Он покрутил в руках непонятно как попавший к нему бокал с шампанским и осторожно поставил его на широкий поручень каменной балюстрады. Огляделся по сторонам – в дверях люди стояли группами и парами, в большом зале кто-то все еще вещал со сцены, был слышен гул многочисленных разговоров и редкие взрывы оваций. Вроде даже музыка играла, но мелодию было невозможно разобрать. И как в этом людском супе можно кого-то найти и тем более завязать какие-то полезные знакомства?
– Это еще часа на два, – скучающе заметил сидящий на балюстраде паренек. – Сплошная говорильня. Пока не нахвалят друг друга до одурения и не вручат сами себе пару десятков наград и премий, не успокоятся.
Крис понимающе хмыкнул.
– Ну, мне тут никаких премий не светит, так что…
– Можно туда даже не соваться, – закончил за него паренек, спрыгнул и шагнул навстречу, протягивая руку в приветствии. – Себастьян.
– Крис, – рука у Себастьяна была крепкая, но прохладная, и Крис ему на всякий случай поулыбался, ненавязчиво разглядывая. Парень как парень, молодой, вряд ли старше Криса, без галстука, что на мероприятии такого размаха можно счесть за бунтарство, небритый и как-то не слишком художественно растрепанный – явно не от стилиста. Наверное, какой-нибудь сотрудник из ИТ-отдела или что-то вроде того.
– Ты – художник? – в лоб спросил Себастьян, без лишних церемоний подхватывая его бокал и отпивая. – Не видел тебя раньше, – пояснил он, заметив настороженный взгляд Криса, и обезоруживающе улыбнулся.
– Можно и так сказать, – вздохнул Крис, непроизвольно улыбаясь в ответ.
– Не из Яблока, – утвердительным тоном заметил Себастьян.
– Из Бостона.
– М-м-м, – протянул Себастьян, снова отпивая из бокала и глядя Крису прямо в глаза. – Приехал заводить знакомства…
– Можно и так сказать, – повторил Крис и стесненно пожал плечами. – Кажется, это была провальная идея.
– Где-то через час можно попробовать, – ободряюще кивнул ему Себастьян. – Скоро они сами одуреют от такого количества официоза и начнут расползаться. Собственно, уже начали, как видишь.
Крис только головой покачал.
– Я уже не уверен, что вообще был прав, приезжая сюда.
– Всем нужна хорошая критика, – пожал плечами Себастьян, не сводя с него глаз, и Крис почувствовал, что хочет как-то оправдаться, что ли, перед этим случайным, совершенно незнакомым ему человеком. Хочет выглядеть лучше. Выше, уверенней, веселей и успешней – совсем не провинциальным художником, приехавшим выпрашивать себе хорошую критику в одном из самых влиятельных журналов Америки, на которого даже паренек из техподдержки будет смотреть с сочувствием.
– А ты что тут делаешь? – спросил он в свою очередь и тут же добавил, чтобы не показаться грубым. – В смысле, ты не выглядишь слишком заинтересованным в происходящем.
Себастьян усмехнулся, отворачиваясь от дверей, облокотился о балюстраду, и Крис повернулся вместе с ним, устраиваясь рядом.
– На любой вечеринке есть люди, без которых бы все с удовольствием обошлись и не заметили их отсутствия, – доверительно заметил Себастьян, почти касаясь плечом его плеча.
– Да, это знакомо, – Крис кивнул, глядя на него искоса.
– Вот я – как раз такой человек.
– И тебя это, кажется, не тяготит.
– Ничуть, – Себастьян отсалютовал бокалом и допил остатки шампанского. – Это удобно. Никто не замечает, когда ты приходишь, никто не спохватывается, когда ты уходишь. А пока ты присутствуешь, все смотрят сквозь тебя.
Он усмехнулся, чуть отстраняясь и окидывая нахмурившегося Криса взглядом.
– Ты все замечаешь и слышишь. Ни один и не подумает снижать голос в твоем присутствии.
– То есть, ты ходишь по вечеринкам и собираешь сплетни? – прямолинейно спросил Крис. Себастьян укоризненно постучал ногтем по стенке бокала, и даже сквозь доносящийся на балкон шум и музыку был слышан тонкий, музыкальный звон хрусталя.
– Мне не интересны сплетни, Крис. Мне интересны люди. Чем они живут. Чем руководствуются. Какие страсти и побуждения толкают их на действия…
– Зачем это тебе? – недоуменно спросил Крис. – Что тебя-то толкает на это?
Себастьян улыбнулся, запрокидывая бледное лицо к луне, прищурился, как щурятся люди от счастья.
– Ну, знаешь… Я тоже в некотором роде художник, пусть и неудавшийся. А для художника это часть работы – наблюдать за миром.
Понятно, подумал Крис, на самом деле еще толком не понимая, как относится ко всему сказанному. Художник. В некотором роде. Значит, никакая не техподдержка, это завсегдатай, Крис слышал о таких – месяцами и годами тусуются среди художников, пишут, ваяют, собирают инсталляции из пивных крышек, обивают пороги галерей и издательств, живут по знакомым знакомых, потому что не имеют средств даже на самый дешевый отель, а питаются в основном на банкетах, вроде этого. Богема. Что самое примечательное, знают все и про всех, и на любое, даже самое закрытое и высокоранговое мероприятие проникают с удивительной легкостью…
– А на что ты живешь, наблюдая за миром? – не удержался он от вопроса, и Себастьян на удивление легко откликнулся:
– Веду колонки в паре журналов.
– А, все-таки, значит, сплетни?
Себастьян рассмеялся, качая головой.
– Ни в коем случае! Так, разная ерунда для домохозяек. В одном месте, например, пишу под именем Дианы Джонс, еженедельная рубрика «Привет, Диана!». Джонс – это отличная фамилия, сразу же вызывает в среднем обывателе легкую снисходительность и железное доверие. А Диана – это легкая примесь изысканности, мужчины сразу думают, что я – хорошенькая провинциальная блондиночка, а женщины – что при всей своей классовой близости должна разбираться в модных брендах и косметике… Что?
– Извини… – Крис помахал ладонью перед лицом, стараясь задавить дрыгающееся внутри дурацкое школьное хихиканье. – Это… ужасно смешно.
– Не извиняйся, это и правда смешно, – хмыкнул Себастьян.
– Ты бы мог выступать в стендапе…
– Когда-то я так и делал.
– Серьезно? – изумился Крис, оглядывая его с новым интересом.
– Чем я только не занимался.
– И что?..
– Ну вот, как видишь, – пожал плечами Себастьян. – Сейчас я – привет, Диана!
– И как идут дела?
– Да ты знаешь… Получше, чем на сцене. По крайней мере, в Диану пока еще никто не кидался пакетами от жареной картошки.
Крис не выдержал и расхохотался уже в голос, ей-богу, это было смешно, может быть, конечно, сказывалась нервотрепка последних недель со всеми этими рецензиями, обзорами, решением не ехать в Нью-Йорк и последующим решением все-таки не быть таким трусом… Но, кажется, впервые за эти чертовы несколько недель он чувствовал себя так легко и просто – с каким-то первым встречным парнем, неудавшимся художником, ведущим колонку в журнале для домохозяек…
– Слушай, – сказал он, отсмеявшись. – Ты как насчет того, чтобы свалить, не дожидаясь окончания трепа?
– А как же полезные знакомства? – с улыбкой приподнял бровь Себастьян.
– Да черт с ними, – великодушно махнул рукой Крис и добавил для верности. – Давай, посидим где-нибудь, я угощаю.
– А ты отчаянный парень, Крис из Бостона, – с непонятным выражением протянул Себастьян, но Крис уже понял, что, наверное, только так можно спасти этот несчастный загубленный вечер, день, неделю, месяц – три года! Он совершенно не хотел встречаться с этим чертовым Джей Би Барнсом, который сейчас, наверняка, торчит где-нибудь на сцене и вручает премию за премией своим чертовым любимчикам, расписывает их таланты и трясет вставной челюстью... Да ну его в жопу. Все равно ничего хорошего из этого бы не вышло.
Так что Крис схватил Себастьяна за прохладную ладонь и потянул за собой – прочь, прочь, через сияющий люстрами зал, через празднично одетые толпы, вниз по застеленной толстым ковром лестнице и на улицу – в мягкие лиловые сумерки Нью-Йорка.
– Так, – бодро сказал он, потирая руки и вертя головой направо и налево. – Куда идем? Ни черта не знаю в этом вашем городе.
– Ничего, – весело ответил Себастьян. – Зато я тут знаю все.
Вот в этом Крис и не сомневался.

– Вот что ему надо, а? – уже, кажется, в пятый раз спрашивал Крис, наклонившись к самому уху Себастьяна. Здесь было шумно и дымно, грохотала музыка, перед самым носом вышагивали туда-сюда голые ноги танцовщицы. Может быть, как раз поэтому, точнее, в связи с этим Крис и нажрался тут так стремительно. А ведь в предыдущих двух заведениях еще держал себя в руках, не мог отпустить вечер вскачь, как планировалось.
– Может, ему ничего не надо, – так же излишне громко отвечал ему в ухо Себастьян. – Может, ему правда не нравится то, что ты делаешь.
– Он бегает за мной три года! – крикнул Крис и подвинул поближе к сердцу очередной стакан, который ловкий бармен толкнул к нему прямо между танцующих ног. – Ездит на все мои выставки! Не в Нью-Йорке! Везде! Будто… бегает за мной! Как школьница!
Себастьян запрокинул голову, хохоча, и Крис рассмеялся тоже, они чокнулись стаканами, и виски плеснул на липкую столешницу и манжеты рубашек.
– Значит, ты ему на самом деле нравишься, – сказал Себастьян, отставив опустевший стакан и откинувшись на стуле. Он смотрел на Криса сбоку, и вид у него при этом был такой томный и расслабленный, что Крису на секунду даже стало неловко. Музыка почему-то сменилась с агрессивной и лязгающей на что-то тягучее и романтичное, от чего у Криса в совокупности с неожиданно размякшим Себастьяном немного защекотало под ложечкой.
– Он меня ненавидит, – вздохнул Крис, пытаясь прогнать неловкость.
– Не обязательно, – Себастьян как-то по-особенному взмахнул ресницами, и Крис внезапно подумал, что ресницы у того на удивление густые и пушистые, да и сами глаза – огромные, синие, с разбегающимися лучиками улыбчивых морщинок – совершенно потрясающие. Красивые.
– Почему? – спросил он, не особо уверенный, о чем именно спрашивает. Себастьян снова улыбнулся, взглянув искоса.
– Возможно, он разглядел в этом кругизме потенциал… Мне сложно сказать. Ведь я не видел твоих работ.
– Ну и хорошо, – в неожиданном приступе искренности ответил Крис. Себастьян вопросительно поднял бровь, и Крис помотал головой, морщась. – Он прав, наверное. Этот старый лысый пердун. Все эти лучизмы, кругизмы, все эти… измы! Это такая фигня все.
– Да ну, – тихонько сказал Себастьян, с интересом на него глядя. И Крис горько кивнул.
– Срань это все. Просто… Знаешь, я занимаюсь этим с пятнадцати лет. Я учился, учился, пробовал, пытался пробиться… Ничего. Как стена какая-то. Кому сейчас нужна академическая живопись? Ну, может, одному из тысячи повезет, и он займет свою нишу…
– Из пары сотен тысяч, – поправил его Себастьян. – Учебные заведения ежегодно выпускают уйму народа. И каждый считает себя художником, на что-то надеется…
– Но факт в том, что обществу не нужно такое количество художников, – закончил за него Крис.
– Факт, – с грустью подтвердил Себастьян. Крис на секунду задумался о том, что у его собеседника карьера сложилась, пожалуй, еще хуже, и даже успел мимолетно проникнуться к нему сочувствием.
– Я просто нашел свою нишу, – сказал он, будто оправдываясь. – Я бился, как проклятый, жил впроголодь, меня, здорового тридцатилетнего мужика, сестры подкармливали от мужей тайком, понимаешь? Они-то выбрали себе нормальные профессии, а я...
– Понимаю, – тихонько сказал Себастьян.
– Мне повезло! Три года назад. У меня ничего не было. Теперь… – Крис развел руками, как бы демонстрируя свой достаток и укомплектованность.
– Теперь ты раскрашиваешь кружки на холстах и почему-то до сих пор считаешь себя художником, – ровно сказал ему Себастьян, не меняя выражения лица, и Крис задохнулся от того, как резко закололо под ребрами.
– Почему…
– Нипочему, – отрезал Себастьян. – С тем же успехом ты мог выбрать себе «нормальную» профессию, как твои сестры, и зарабатывать честным трудом. А ты занимаешься мухлежом, Крис. Ты продал право первородства за чечевичную похлебку, а теперь уже битый час ноешь мне, что Барнс тебя обижает. Не хочет тебя хвалить за ту срань, которую ты третий год таскаешь по галереям…
– Я… – растерянно пробормотал Крис, хватая ртом воздух.
– Что?
– Я не хочу, чтобы он хвалил…
Себастьян презрительно фыркнул.
– Серьезно. Разве нельзя просто… просто оставить меня в покое, а?
– Нет, – как-то страшно и пусто ответил Себастьян, оборачиваясь к нему и глядя в глаза. И никаких улыбчивых морщинок там больше не было, никаких пушистых ресниц, то есть, может, они и были, но сейчас перепуганный почти насмерть Крис видел только холодные, ледяные, застывшие синие глаза с гулкими провалами бездонных зрачков. Его вроде бы даже начало затягивать, как мошку в водоворот, в эти невероятные и жуткие глаза, как Себастьян моргнул, нахмурился и посмотрел на Криса так, как взрослые смотрят иногда на непонятливых детей. И наваждение спало.
– Нельзя тебя оставить в покое, – сказал он терпеливо. – Потому что, если тебя оставить в покое, ты успокоишься.
– Ну и что, – слабым голосом возразил Крис. – Я и хочу успокоиться…
– Не хочешь, – так же терпеливо сказал Себастьян. – Ты хочешь быть художником. Ты хочешь стать художником, – поправил он сам себя. – И ты до сих пор не уверен, что на это способен...
Крис отвернулся от него, остро переживая свою неспособность хоть как-то убедительно возразить. Бармен подпихнул ему очередной стакан, и Крис молча и сосредоточенно выпил виски мелкими глотками до дна, бессмысленно глядя в упор на присевшую прямо перед ним танцовщицу.
– Поехали, – наконец сказал он, решительно хмурясь и доставая бумажник. – Я тебе покажу.
– Что покажешь? – Себастьян не сопротивлялся, с любопытством глядя, как Крис расплачивается, а потом встает, покачиваясь.
– Автобус ночью ходит, – невпопад ответил Крис, и Себастьян рассмеялся от неожиданности.
– Ты серьезно?
– Да. Ты увидишь.
– Да что я увижу-то?..
Крис помотал головой и потащил Себастьяна на выход.
– Может быть, я и не художник никакой, – сказал он горько, замирая на ночной улице, вдыхая ядовитый и сырой воздух. – Ты должен посмотреть. И сказать. Поедем.
– Куда? – попытался урезонить его Себастьян. – В Бостон? Ночью?
– Поймаем такси, – отмахнулся Крис и тут же высунулся на проезжую часть, взмахивая рукой.
– Так, – дернул его обратно Себастьян. – Стоп. Поедем на моей тачке, раз тебе так приспичило.
– У тебя есть тачка? – изумился Крис. – И она не развалится по дороге?
Себастьян только плечами пожал.
– Она, конечно, девочка пожилая, но вполне еще крепкая…

– …бля, – только и смог выдавить из себя Крис, глядя, как Себастьян распахивает перед ним кроваво-красную лакированную дверцу изумительно прекрасного в своей изящности Шевроле-Корвет С1.
– Садись, – бросил Себастьян, поворачивая ключ зажигания.
– Пожилая девочка, говоришь? – слабым голосом произнес Крис, стекая на сиденье и одновременно пытаясь огладить все доступные поверхности – если не руками, то хотя бы взглядом.
– Пятьдесят восьмого года, – вздохнул Себастьян. – Ровесница моей мамы.
Автомобиль мягко, почти незаметно тронулся с места, выезжая с парковки.
– Красавица, – совершенно искренне сказал Крис, и Себастьян тепло улыбнулся.
– Да, она у меня такая.

Кажется, он проспал всю дорогу до Бостона, но неожиданно бодрый и вроде бы даже почти трезвый Себастьян то ли откуда-то сам догадался, куда ехать, то ли Крис сказал ему адрес и тут же забыл об этом, так что Себастьян разбудил его, только припарковавшись у самого дома, под одним из могучих тополей во дворе.
– Неплохое местечко, – сказал он, блеснув улыбкой в темноте. – Вид на залив? Очень неплохо.
– На самом деле, – начал было Крис, собираясь рассказать, как тут обстоит с видом и прочими элементами якобы элитности жилья у самой пристани, но только помотал головой, понимая, что вряд ли его случайного гостя заинтересуют эти мелкие бытовые проблемы. Да и какой вообще был смысл об этом говорить? Четыре часа сна в пути сослужили не самую лучшую службу, и теперь Крис был болезненно трезв, перед глазами прыгали яркие разноцветные точки, а пальцы в ботинках сами собой поджимались от неловкости. Какого черта он вытворил? Зачем он приволок этого чужого человека в свой дом? Каких таких истин и откровений он ждет от художника-неудачника, пописывающего статейки о том, как лучше вывести с ткани пятно от мясного соуса или достичь оргазма за пять минут? Да и нужны ли ему в принципе какие-то откровения? У Криса же все хорошо… все просто отлично. Слава. Деньги. Дом с видом, ну ладно, на залив. На черта ему все эти промывания мозгов и поучения…
– Там… гостиная. Кухня, – Крис хмуро махнул рукой, включая свет в холле. – Мастерская там... Кофе?
– Кофе, – согласился Себастьян, проходя мимо него прямо в мастерскую. Там мигнул, включаясь, свет, и Крис поморщился, решительно развернулся и пошел в кухню. Его терзало так много сомнений и противоречий, что с этим нужно было срочно что-то сделать. Что-то радикальное. Где-то минут через пять он обнаружил себя зависшим над мойкой, прямо в сток хлестала холодная вода, брызги летели во все стороны, и весь живот и рукава у него уже были мокрые. В голове было пусто, как после ядерного взрыва или локального цунами. Только хлопьями оседал какой-то невнятный пепел.
– Вот и славно, – сказал Крис вслух. Заправленная в беспамятстве кофеварка заворчала, выплевывая в чашечки густые черные струи. В воздухе одуряющее запахло. Кажется, это было даже хорошо.
Когда он с двумя чашками в руках вошел в мастерскую, Себастьян сидел там прямо на полу, прислонившись спиной к стене, и разглядывал вытащенную откуда-то и водруженную на мольберт «Весну жизни». Занимавшее мольберт до этого очередное незаконченное полотно в стиле кругизма было небрежно сдернуто и сунуто в угол к другим холстам. А ведь Крис был даже не уверен, успело ли на нем высохнуть масло. Впрочем, сейчас его это почему-то совсем не волновало.
Он сунул чашку Себастьяну и сел с ним рядом, прижимаясь боком к боку, плечом к плечу, бедром к бедру. Это успокаивало.
– Давно? – кивнул Себастьян в сторону «Весны» и подул в чашку, осторожно отпил и поморщился.
– Семь лет назад, – ответил Крис. – Называется «Весна жизни».
Себастьян удовлетворенно хмыкнул, криво ухмыляясь, – оценил иронию. Ничего жизнерадостного в «Весне» не было, там был бульвар, и цветущая сирень, и группа красивых девушек в ярких платьях, и щуплый, худосочный паренек на переднем плане, абсолютно лысый и безбровый, в медицинской повязке, закрывающей рот и нос. Паренек смотрел на девушек, в руке у него был стаканчик с кофе из «Старбакса», на котором, если приглядеться, можно было разобрать каракули "Стив". Было отчетливо понятно, что этот Стив – не жилец.
– Веселый ты парень, Крис, – протянул Себастьян. – И даже умеешь кое-что.
– Я ходил на психотерапию, – признался Крис неожиданно для себя.
– Да и занятия по композиции не пропускал. Хорошо закомпановано.
Крис невольно улыбнулся, опуская голову.
– Ну да.
– Но цвет – дерьмо.
– Есть такое дело.
Себастьян шумно отпил горячего кофе и наконец-то бросил взгляд на Криса.
– Что-нибудь новенькое покажешь?
Тот пожал плечами, улыбаясь.
– Ну… Давай сыграем.
Себастьян задрал брови в веселом изумлении, и Крис пояснил:
– Я тебе показываю работу, а ты рассказываешь, о чем это.
– Без кругизма, надеюсь?
Крис рассмеялся, поднимаясь.
– Не бойся. Никаких абстракций и экспериментов. Все простое и понятное… Ну, относительно простое и понятное.
– И что я получу, если выиграю? – с интересом спросил Себастьян. Крис выволок из самой дальней стопки холстов один, он даже не стал его ставить на мольберт – просто прислонил рамой к станку.
– А чего ты хочешь? – спросил он, оборачиваясь, но Себастьян его уже не видел и не слышал. Он смотрел на полотно. И он смотрел так, что Крису становилось слегка не по себе, он даже на секунду пожалел, что достал именно эту работу. Ему показалось забавным пошутить над собой, над своими дурацкими проблемами и вечными сомнениями. Ему казалось, что даже несмотря на свою странную и немного пугающую въедливость Себастьян все равно не поймет ничего толком. Ему казалось…
Крис даже не успел додумать все свои опасения, как Себастьян начал говорить. Он говорил и говорил, и у Криса голова кружилась – то ли от недосыпа, то ли от волнения, то ли от того и другого вместе.
– Этот парень на пристани, сколько ему? – спросил Себастьян и тут же сам себе ответил. – Лет семнадцать. Голые ноги, парусиновые штаны. Он здесь живет, ходит каждый день, а, вот у него и связка ключей. Похоже, мальчишка – старший сын той женщины, что выглядывает из дома позади. А эти трое карапузов, играющих на песке со спасательным кругом – его младшие... И это не просто дом, это здание пристани...
Себастьян перевел взгляд на него, и Крис невольно сглотнул, шагнул зачем-то вперед. Себастьян почти тут же как-то незаметно оказался рядом, он смотрел в глаза, и смотрел так, что сжимало горло от странного ощущения.
– Он заглядывается на яхты, что пристают к пирсу…
– Мечтает когда-нибудь уплыть, – кивнул Крис, не отводя взгляда. – Далеко…
– Отправиться в настоящее путешествие...
– С настоящими приключениями…
– Но у него – связка ключей. Старая мать. Младшие братья.
– И сестры.
– Он не может их оставить?
– Не имеет права.
Себастьян криво усмехнулся ему в лицо.
– Какой же ты все-таки потрясающий нытик.
– Но все-таки больше потрясающий или больше нытик? – спросил Крис, пытаясь улыбнуться и понимая, что не получается, даже челюсть сводит от серьезности момента.
– Так я выиграл? – в свою очередь спросил Себастьян.
Крис молча отступил назад и развернул холст обратной стороной, где черной краской печатными буквами было выведено:

«ЗАЛОЖНИК»
холст/масло
2000х1750
Крис Эванс
2012 г.

Себастьян только кивнул, скользнув взглядом по надписи.
– Ты слишком много думаешь, – сказал он, притягивая Криса к себе за галстук. – Слишком много себя жалеешь. Слишком много говоришь…
– Что ты хочешь получить за выигрыш? – почему-то шепотом спросил Крис, они стояли рядом так плотно, что уже почти прижимались друг к другу, и он чувствовал, как под тканью напрягаются чужие мышцы, видел, как прокатывается по горлу кадык, когда Себастьян сглатывает. Как бьется на его виске голубоватая венка и как проступают крошечные капельки пота над его губой…
– Хочу, чтобы ты немного помолчал, – тоже шепотом, в самые губы ему выдохнул Себастьян, а потом сразу же поцеловал – жадно и твердо, подаваясь навстречу, но не трогая, не прикасаясь ничем, кроме рта. И тогда Крис – теперь сам – обхватил его ладонями за плечи, сжимая и притягивая ближе, хотя ближе уже было и некуда.
Это был момент блаженной пустоты, никакого выбора, никаких решений, никакого судорожного диалога с воображаемым или реальным собеседником – с Себастьяном не требовалось слов. Он целовался, закрыв глаза и прижимаясь к Крису всем телом, у него был горячий и влажный рот с твердыми, чуть обветренными губами, он вылизывал Криса сильно и голодно, а когда, наконец, положил ладони на его бедра, крепко сжимая и притираясь пахом к паху, Крис наконец застонал и зажмурился. И все полетело кувырком.

Когда Крису было пятнадцать, его младший брат рассказал ему кое-что, потребовав, чтобы Крис хранил его тайну в секрете. Крис, конечно же, пообещал и молчал до тех пор, пока Скотт не решил, что время пришло. Но все то время между неловкой откровенностью в детской спальне и официальным каминаутом брата Крис чувствовал не просто ответственность за чужое доверие, он чувствовал, что… располагает этой тайной так, будто бы она его собственная. В конце концов, Скотт - его брат, это часть семьи, то есть, часть его самого. Как мама, как отец, как сестры. У них с самого рождения все было общим, так что, когда Скотт признался, что ему нравятся мальчики, Крис тоже начал смотреть в сторону парней с интересом. Не сексуальным, у него-то либидо просыпалось только при виде хорошеньких девчонок, но он смотрел. Оценивал. Понимал, в чем соль. И, конечно же, знал, кто будет хорош для его брата, а кто лучше бы к нему даже не приближался.
Так было всегда, это работало практически с каждым – спокойная, доброжелательная оценка почти на автомате. Каково было бы с ним. Этот симпатичный, но не вариант. Этот ничего, но кроме секса ничего не выйдет. А вот с этим секс был бы просто крышесносный, но потом не отвязаться, будут истерики и романтические рассветы у моря, драки и снова секс… Скотт говорил, что это такой встроенный гей-радар, он есть у каждого гея. Смотришь на человека и сразу понимаешь, обломится ли тебе, и если обломится, то что именно. Но я же не гей, смеялся в ответ Крис. Извини, отвечал брат, но ты как-то на это подписался. Ничего не могу сделать, терпи теперь.
Крис терпел и даже, если честно, не слишком страдал. Тем более, что у него были совсем другие проблемы… Но привык и даже пользовался этим радаром для личных нужд.
Но самое смешное было в том, что именно на Себастьяне радар, возможно, впервые дал осечку. Крис не чувствовал ничего похожего на прошлые ощущения до самого последнего момента, когда все стало слишком близким и слишком неизбежным.
– Опять думаешь? – спросил Себастьян, нависая над ним, уже полностью обнаженный, белокожий, с горячей гладкой спиной, по которой Крис в каком-то полуобморочном упоении водил ладонями, не решаясь скользнуть ниже, к прогибу поясницы, к напряженным ягодицам.
– Нет, – он даже головой помотал, глаза в глаза, открытый рот – ко рту, поцелуй меня еще, мне так хорошо, так пусто и одновременно полно от твоих касаний. Себастьян поцеловал, снова и снова, и в горящие пересохшие губы, и в шею, да так, что Крис едва успел зажмуриться и стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть от обжегшей влажной сладости.
– Нет никакого Стива Роджерса, – говорил ему Себастьян уже почти в самом конце, когда Крис лежал, потерявшись в беспамятстве и удовольствии, и только стонал и гнулся, поставляясь касаниям. – Хватит выдумывать себе супергероев, бедных подростков и безнадежных лысых парней. Есть только ты, Крис, только ты и твоя чертова пристань, вид на залив, элитная квартира. Тебя никто не держит, кроме тебя самого…
А, может быть, ничего такого ему Себастьян и не говорил, потому что ему тоже было не до того. Может, Крису все показалось, вообще все? Все эти задушевные и одновременно так правильно и болезненно жесткие разговоры. Невысказанное, но такое ощутимое понимание между ними. Секс, нежный и ошеломляющий, Крис ведь даже не представлял, что с мужчиной – это так. Настолько...
Может, Крис и это выдумал?
Он сидел на корточках у кровати и тупо глядел на наполовину высунувшийся из кармана пиджака Себастьяна пригласительный билет. Сам Себастьян спал на кровати, а Крис зачем-то встал, он не мог заснуть, сходил умылся, а потом… Потом увидел сброшенный на пол пиджак и длинную глянцевую картонку. На которой вручную чернилами было выведено: «Уважаемый Дж. Б. Барнс! В связи с пятидесятилетием жу…» – дальше было не видно, но и этого хватало с головой.
Поднявшись, Крис еще некоторое время смотрел на Себастьяна. Обнаженный, вытянувшийся в сбившихся простынях, обнимающий подушку обеими руками – в темноте он был похож на мраморную скульптуру спящего. В другое время, в другом душевном состоянии Крис бы не удержался и сел рядом с планшетом и голубоватым соусом – никакие другие цвета Себастьяну бы не подошли. Но сейчас…
Как был, голышом, Крис пошел в кабинет, сел за стол и включил лампу. Так ни разу и не раскрытый последний номер «Артфорума» все еще лежал там, поблескивая глянцевой обложкой.
Несколько минут Крис просто сидел, собираясь с духом, положа расслабленные ладони по обе стороны от журнала. А потом коротко вздохнул и открыл. Одним слитным движением пролистнул до нужного места, будто бы не в первый раз открывал его, будто уже точно знал, куда, как и как долго идти, чтобы найти искомое.
Обзор Джеймса Бьюкенена Барнса в этот раз назывался «От возможностей к необходимостям и обратно: тернистый путь посредственности в мире, переполненном обещаниями». Крис даже нашел в себе силы невесело улыбнуться, прежде чем начать читать.

***

В просторном светлом зале галереи, расположенной на 21-й улице в Челси, пока только монтировали выставку. Громкоголосые молодые ребята ползали по стремянкам, закрепляли на потолках канаты и балки, ставили ширмы, что-то бесконечно пилили и стучали, стучали молотками. Пахло в выставочном зале хвойной стружкой и крепким кофе – значит, хозяин был где-то поблизости.
Крис прошелся по уже готовым стендам. Рядом с окном улыбалась «Привет, Диана!» – чуть полноватая ухоженная и модно одетая блондинка за письменным столом, заваленная кипами журналов, газетных подшивок, почти отгороженная от зрителя тремя мониторами. Ничего особенного, но интересный эффект создавали будто бы наложенные на портрет мощные линзы, приближающие некоторые части Дианы: глаз с осыпавшейся, скатавшейся в шарики тушью, усталой складкой у века и тусклым блеском зрачка; судорожно сжатая на мышке рука с побелевшими от напряжения пальцами в кроваво-красном маникюре…
Крис не любил эту работу и поспешно отвернулся, тут же встретившись глазами с другим персонажем – лощеным стариканом с дряблыми, бледными, будто бы даже какими-то сыроватыми щеками, мертвенно-серой лысиной и клочками серых волос за ушами. Старик стоял, небрежно поигрывая ключами от роскошного Шевроле-Корвета 1958 года, глянцево-красный капот машины сиял, отбрасывая вишневые блики на черные брюки. Это был незабвенный «Джей Би Барнс, ныне покойный», окруженный витыми гроздьями позолоченного багета, на него любоваться Крис тоже не имел никакого желания.
Зато прямо в центре зала работники уже успели установить ключевую работу выставки. Она была не так уж и велика, метр на семьдесят, в простой, почти незаметной раме. На ней было изображено синее-синее небо, где-то на далеком горизонте переходящее в синее-синее море, а посреди всей этой синевы на мачте висел, зацепившись одной рукой за переплетение снастей, белозубый матрос. На шее у матроса красовался яркий платок, и сам он весь был яркий, бронзовый, широкоплечий и красивый, сияющий на солнце, выполненный смелыми, фактурными мазками. Матрос был явно счастлив.
Крис ухмыльнулся, читая табличку под картиной:

«ДАЛЕКО ОТ ПРИСТАНИ»
Холст/масло
1000х700
Себастьян Стэн
2014 г.

– Любуешься? – поинтересовался из-за спины знакомый голос. Крис хмыкнул, привычно отступая назад так, чтобы прижаться лопаткой к подставленной ладони, улыбнулся, на секунду прикрывая глаза, когда ладонь скользнула на поясницу.
– Мне кажется, я неплохо вышел, – заметил он через плечо, не отводя взгляда от картины.
– Ничего так, – согласился Себастьян.
– Да и ты не так уж паршив для законченного неудачника, – добавил Крис и все-таки обернулся, чтобы поцеловать Себастьяна в щеку.
– Думаешь? – задумчиво протянул тот.
– Уверен.
– Как-то это все... мало оригинально, – пожаловался Себастьян, и Крис не выдержал и рассмеялся.
– Ты же знаешь, – проговорил он сквозь смех, – я всегда готов уступить тебе кругизм. Это оригинально! Не прогадаешь!
Себастьян посмотрел на него с очень сложным выражением, и Крис отвернулся, зажимая себе рот тыльной стороной ладони. От греха подальше.

@темы: текст, Крис Эванс, Себастьян Стэн

---

5. Passage of Time

[his friend]

Название: Течение времени
Автор: team bucky
Форма: коллаж (2 шт.)
Пейринг: Баки Барнс/Стив Роджерс
Размер: 1000x1200
Рейтинг: PG
Тема: 5. Passage of Time
Примечание: текст Astronautalis - The River, The Woods

1.

1024x768|1280x800|1366x768

2.

1024x768|1280x800|1366x768

@темы: коллаж, Стив Роджерс, Баки Барнс

---

5. Passage of Time

[his mission]

Название: Только время знает
Автор: ✪ team steve
Бета: ✪ team steve
Пейринг/Персонажи: Стив Роджерс/Баки Барнс, Сэм Уилсон, Наташа Романова
Размер: 8 600 слов
Жанр: AU в каноне (пост!ЗС), небольшой кроссовер
Рейтинг: PG-13
Тема: 5. Passage of Time

Из больницы Стив вышел со смутным чувством тревоги — оно возникло уже давно, зудело в грудной клетке, кажется, что с момента пробуждения в новом мире, или ещё раньше, точно не сказать. К этому чувству Стив привык, как и к новому телу, как к будущему, и к мысли, что соседка — агент ЩИТа, ЩИТ — это Гидра, а Гидру, в конечном итоге, не так просто убить.
— Они работают над этим, ты знаешь, — сказал Сэм. Ударил под бок, Стив тут уже усмехнулся, и Сэм деланно схватился за локоть.
Где-то на периферии маячила фигура, смутно напоминающая тень, но присмотреться к ней не удалось. Людей к выходу сходилось всё больше, кто в футболках со щитом, кто в смешных крутящихся шапках — почему-то на картинках всё чаще рисовали Кэпу крылья у шлема, — у больницы собралась целая толпа. Стив ниже натянул бейсболку и сбежал по пандусу, стараясь привлекать как можно меньше внимания.
Пока он был в палате, кто-то запускал воздушные шарики, а через медсестёр пытались передать карточки — Сэм забирал всё себе и вычурно подписывал, придумывая всё новые пожелания, — он как-то заметил, что самому Стиву тоже неплохо было бы таким заняться. Но лишнего внимания не хотелось. Поэтому он быстро принял предложение агента Рассела из ФБР, и к людям вместо него выйдет всего лишь актёр, которого, конечно, в два счёта разгадают, но это позволит уйти без всяких проблем.
— Стоило работать над этим раньше, — бросил Стив, когда Сэм нагнал его у парковки.
— Не знаю, зачем ты мне это говоришь, приятель, я же абсолютно согласен. А ещё не представляю, чем ты занимался эти два года, раз упустил такую змею под боком.
— Если бы я знал раньше.
— Так, ладно. Я погорячился. Отставить чувство вины, солдат.
На удивлённый взгляд Сэм только пожал плечами, а потом кивнул в сторону машины, но Стив отмахнулся — ему хотелось пройтись. Раны зажили быстро, он больше пострадал от падения хелликерьера, чем от выстрелов, да и Рамлоу мазал, пули едва зацепили, но врачи всё равно настояли на полной проверке. За несколько дней Стив успел заскучать.
— Ну да, — крикнул Сэм ему в спину, — машины, конечно же, не для супергероев.
— Встретимся у меня дома.
— Скажи ещё, что ты бегаешь быстрее, чем гоняет Шевроле.
Стив только махнул рукой, а Сэм чертыхнулся.
Тревожный зуд угомонился через три квартала — или успокоился, или правда прошёл, Стив не сказал бы наверняка. Он даже затормозил, перешёл с бега на простой шаг, оглянулся на витрины — было утро, слишком рано для нормальной городской жизни, магазины как раз оживали. Несколько человек поднимали ворота у входа в один из них, массивный мужчина раскладывал газеты на столах, пытаясь одновременно выгрузить пачку на стол и отпить из дымящегося от чего-то горячего стакана. Верёвка растянулась, а газеты рассыпались по прилавку — часть из них отсвечивала сине-красно-белым (Тони называл это сочетание “звёздно-полосатый”).
Новостная лихорадка должна была пройти ещё через несколько дней — громкие слова о том, как Капитан Америка снова спас свою страну, в этот раз от тех, кто должен был её защищать, сменились бы на старую пластинку о том, какой кошмар он навлёк на страну. Вся безопасность сейчас под ударом, любил повторять один холёный ведущий, и вслед за ним фразу перехватывали другие. Сегодня — Стив глянул на мигающие часы в одном из магазинов электроники, — точно сегодня, через пару часов, у Наташи была встреча в Конгрессе.
Из героев они ненадолго станут отщепенцами, а потом ругань сменится похвалой и новым витком внимания; оно накручивало спирали вокруг их образа, но никогда не пропадало.
Стив застыл у одного лотка с сувенирами — прямо перед ним дёргал головой болванчик Железного Человека. Ему в такт подтанцовывала фигурка побольше, а рядом раскинулись плюшевые Торы, и Стив приподнял одного и дёрнул за молот. Кто-то за ним следил. Шёл уже второй поворот, прятался где-то в тени, так же, как у больницы; присутствие ненавязчиво давило, но чувствовалось слишком сильно. И это был не Сэм — у того, конечно, хватило бы воображения устроить шпионскую игру, но следил бы он скорее из машины, да и плюнул бы на всё довольно быстро.
Стив отступил назад, зашёл в только открывшийся магазин — денег с собой не было, даже телефон не захватил, но всё равно придирчиво оглядел несколько полок с вещами, оттянув за край тонкую — пальцами разорвать можно — ткань. Вслед за ним никто не зашёл.
Он улыбнулся продавщице — та даже не заметила, так и не оторвала взгляда от планшетника, и её сложно было обвинять — рано ещё для тех, кто действительно будет что-то покупать. И сам Стив наверняка не выглядел человеком, интересующимся узкими джинсами и розовыми рубашками.
Хотя тот же Тони бы с этим поспорил. У него были какие-то претензии к цветовым вкусам Стива.
Отсчитав ещё несколько минут — фигура могла или скрыться, или сменить место, — Стив вышел. Дверь захлопнуло сквозняком, но на звук обернулся только человек неопределённого возраста — он сидел у самого порога, глядя куда-то вверх, и на дверь покосился с таким раздражением, будто она нарушила его связь со вселенной. Он перевёл взгляд на Стива, и тот извиняющимся жестом развёл руки.
— Мелочь? — спросил человек.
Голос у него был глухой, прокуренный.
Стив покачал головой.
— Ну так проваливай.
Какие-то вещи не менялись со временем.
Поток людей спешил, тянул за собой — работа, учёба, мимо Стива прошли несколько мужчин в деловых костюмах, цепляя всех вокруг широко расставленными локтями; в образующиеся после них проходы скользнули подростки. Он знал, как затеряться в толпе, спасибо Наташе, но выбраться из неё в ближайший проулок оказалось не так просто.
Фигуры больше не было видно, и судя по ощущениям, за ним никто не наблюдал.
На звук удара Стив среагировал быстрее, чем даже задумался.
— Эй, — сказал он. — Это не лучший способ решать проблемы.
Несколько людей в чёрном теснили кого-то к мусорному баку и металлической калитке. Один из нападающих обернулся, и его приложило об стену. Другой успел замахнуться, но Стив шагнул вперёд и перехватил кулак, а тот, кого избивали, тут же ударил противника по солнечному сплетению. Ещё один уже лежал на земле, но прежде, чем Стив спросил, его ухватили за локоть и потащили к выходу.
— Их ещё набежит, — бросил мужчина, — нужно уходить.
Остановился он, только когда затормозил сам Стив — и застыл, оглянулся с затравленным видом и втолкнул его в подъезд одного из домов. В глаза бросилось, как криво у него были обрезаны волосы, а ещё то, что левую руку он держал, прижимая к боку, как делают обычно раненые. Ладонь скрывалась за перчаткой.
— Всё в порядке? — спросил Стив.
— Да. Нет. Неважно, — мужчина мотнул головой, отступил к стене и добавил тихо: — Не пропустишь ни одной подворотни с дракой, верно?
Стив сощурился. Он видел хорошо — сыворотка помогала лучше различать предметы в темноте, а в едва освещённом коридоре видно было, как днём, но неясное чувство всё той же тревоги заставило его присмотреться.
— Мы знакомы?
Мужчина дёрнул плечом.
— Барнс, — сказал он. Протянул правую руку, а голову опустил, но смотрел так внимательно, словно ждал чего-то. — Джеймс Барнс. Друзья называли меня Баки.
— Стив Роджерс.
Рукопожатие у него было крепкое, сухое, и ладонь он задержал чуть дольше, чем нужно, а потом отстранился; как и все его движения, это тоже было резкое, почти болезненное.
— Я знаю, кто ты, — Джеймс моргнул, усмехнулся криво, потёр правое плечо, зацепив ногтями тяжёлую кожаную куртку. — Кто же не знает Капитана Америку?
В его голосе слишком отчётливо чувствовалась горечь.
— Тебе есть куда идти? — неожиданно для себя спросил Стив.
— А я похож на человека, которого дома ждёт собака, жена и горячий суп?
— Больше смахиваешь на того, кому нужна помощь.
— Ну, дружище, — сказал Джеймс, — советую тебе как-нибудь при случае заглянуть в зеркало.
Он всё ещё жал локоть к левому боку и выглядывал в просвет двери, то ли избегая смотреть на Стива, то ли ожидая опасности, что было правильно, учитывая преследование; и так — настороженно и опасливо — стоило вести себя Стиву, но его взгляд всё время соскальзывал на Джеймса.
Слишком уж знакомо он выглядел.
— Я живу здесь недалеко. Собаки нет, ждёт меня только друг, а по дороге можно купить суп.
Джеймс нахмурился.
— Ты зовёшь к себе всякого придурка, попавшего в передрягу, или для меня сделал исключение?
— Исключение.
— И ты не боишься, что я могу оказаться маньяком или, не знаю, убийцей, просто сумасшедшим, безумно больным мудаком?
— Меня сложно чем-то заразить, — заметил Стив. — И на мудака ты похож так же, как на парня с женой и собакой.
— Уел.
— А с маньяком и убийцей я справлюсь. Ну так?
— Мне бы твою уверенность, — тихо сказал Джеймс. — Веди.
На выходе Стив оглянулся — в свете солнечных лучей Джеймс выглядел младше, живее как-то, с лица ушла непонятная серость, а губы не сжимались в ровную линию. Стив помнил такое с войны — даже шанс на спокойные пару часов творил с людьми чудеса.
— А ты ходишь за всяким, кто пригласит в гости? — спросил он. — Я ведь тоже могу оказаться каким-нибудь не самым лучшим человеком.
И обернулся, потому что Джеймс застыл на пороге: лицо исказилось, как от боли, но через секунду его мелко затрясло — он смеялся, понял Стив, списал это на последствия стресса, небольшую истерику, и молча выждал, пока она не прекратится.
— Не хочу тебя расстраивать, — сказал Джеймс, чуть успокоившись, — но “самый лучший человек” выбито у тебя на лбу, а ещё на твоей форме и на каждой чёртовой газете этого чёртового города. Серьёзно, Стив. Кого ты пытаешься испугать?
Он и сам не был уверен, кого.

На появление Джеймса Сэм отреагировал со сдержанным удивлением. Заметил только, что ожидал от Стива чего-то такого: или котёнка поберёт, или собаку. Может, сказал Сэм, заваривая кофе, может, ты даже ребёнка нашёл бы и потом устраивал его в семью, такое, знаешь ли, приятное разнообразие в застое бесконечных шпионов, инопланетян и катастроф супергеройской жизни.
— Я всякого ждал, — сказал Сэм, и Стив подтолкнул сахарницу, — но что ты притащишь потрёпанного жизнью мужика...
— Мне без сахара.
— Потрёпанного мужика, который пьёт кофе без сахара, — настоял Сэм, — этого, Кэп, конечно, не спрогнозируешь так просто.
— Мы с Наташей к тебе заявились не лучше.
— Ну, я не говорил, что поступил бы на твоём месте иначе. Просто неожиданно, знаешь ли. Но, — он поставил чашку перед Джеймсом, и тот благодарно, пусть и немного настороженно кивнул, — в целом, это вполне в твоём духе.
Суп он съел едва ли не на пороге, стоило только дать ложку — смёл и свою порцию, и, через мгновение, порцию Стива — тот сам подставил коробку, а потом обтирал пальцами края, пока картон не начал разлезаться.
— Ну так, — сказал Сэм, развернул стул, облокотившись о спинку локтями, и потряс чашкой, — Афганистан или Ирак?
Стив с Джеймсом переглянулись.
— Господи. Ты тоже не смотрел Шерлока. Ну, у этого есть семидесятилетняя льдина оправдания, — Сэм отпил немного и поморщился, — а ты что скажешь?
— Афганистан, — сказал Джеймс.
— Ладно. Хорошо. Это звучит почти весомо.
Он вскинулся, зашарил по карманам, а потом поднялся — где-то звучала знакомая уже Стиву мелодия. В больнице Сэм ставил её на постоянный повтор, как патефон с заевшей пластинкой, словно рассчитывал, что Стив если не влюбится в музыку, то возненавидит её с той же силой.
Стоило Сэму выйти из кухни, как Джеймс расслабился — откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Он обнимал чашку одной рукой, но так и не сделал глотка.
— Твоя рука, — спросил Стив, — та, что ты прячешь. В Афганистане?
— Иногда мне кажется, что на самой Второй мировой.
— Так болит?
— Так мешает.
Перчатку он стянул под столом, и Стив не знал, что именно хотел увидеть — протез, или культю, или — он правда не был уверен, но рука казалась обыкновенной. Ни шрамов, ни ожогов, ладонь ничем не отличалась от другой, разве что — Стив присмотрелся — казалась чуть светлее. Возможно, из-за того, что Джеймс часто прятал её от солнца.
— Как видишь, — добавил он, — ничего смертельного. Она просто иногда работает не так, как нужно.
В его голосе снова проскользнуло что-то непонятное. Или Стиву хотелось услышать там что-то ещё. Он вообще не сводил с Джеймса взгляда, и, наверное, такое здорово раздражало; сам Стив не очень-то любил, когда на него пялились. Он посмотрел на кухню вокруг — всё было нетронутым, застывшим, покрытым ровным слоем пыли. Квартиру отмыли и отремонтировали, ничто даже не напоминало о выстрелах или ночной атаке, и, подумать только, с того момента едва ли прошла пара недель, но Стива слишком сильно закрутило вихрем событий. Он потерял счёт времени.
В новом мире такое редко с ним случалось.
— Слушайте, — объявил Сэм с порога. Ладонью он придерживал телефон, а тот мигал — разговор ещё не был закончен. — Мне нужно уйти — прежде, чем я это сделаю, держи.
Визитку Джеймс взял двумя пальцами и чуть вскинул брови, когда прочёл надпись.
— Я всех приглашаю в свой фан-клуб. Стив там был, ему понравилось, верно, приятель? Вдруг что, знай, помощи можно искать не только у первого встречного Капитана Америки. Хотя, надо сказать, это тоже не самая плохая идея. Не Халка же в подворотне ловить.
Он быстро пожал Стиву руку и вышел, приставив трубку к уху. Дверь отсекла шум разговора.
— Расскажешь, что случилось? — спросил Стив после непродолжительного молчания.
Поднявшись, он сбросил в урну пакеты, вернул стул на место и вылил в раковину кофе — вкус у него был чудовищный.
— Если вкратце, — начал Джеймс и отпил из стакана, — то я отказался заниматься кое-какой работой. И на меня натравили этих парней.
— Натравят ещё?
— Скорее всего. И нет, — он вскинул ладонь, — нет, я справлюсь сам.
— Я и не думал.
— Ну конечно. Не думал. А мне казалось, Капитан Америка не врёт.
— Капитан Америка, может, и не врёт.
— Но Стив Роджерс — вполне? Это радует. Нет, правда. У всех должны быть слабости, это делает людей, — он прищёлкнул пальцами, подбирая слово, — живыми, что ли? Настоящими.
Он быстро поднялся, а Стив шагнул вперёд, и они оказались почти нос к носу.
— Приятно знать, что Стив Роджерс — настоящий, — едва слышно сказал Джеймс.
Стив заторможено кивнул. Тревога, поутихшая после выхода с больницы, вдруг заколотилась сильнее, а горло сдавило, как при старом приступе, но Джеймс быстро отступил и, поставив чашку куда-то за спину Стиву, развернулся к двери.
В опустевшей, слишком вычищенной от любых личных вещей квартире он смотрелся почти чужеродно — как домашние вещи в выставочном зале магазина. Брошенная потрёпанная игрушка в ряду красивых, со стойким запахом пластика, моделей.
— Джеймс, — окликнул Стив. Тот вздрогнул, но обернулся. — Если что-то понадобится…
— Я уже знаю, где ты живёшь.
Стив заметил, что визитка Сэма так и осталась лежать на столе.

*

Обычно ему снились холод и тьма — он закрывал глаза и погружался, и в этом не было ничего страшного, ничего, что называлось бы кошмаром. Под самое утро он замерзал, иногда не мог проснуться — совсем редко, только в очень плохие дни; психологи ЩИТа говорили, что полувековое заключение не прошло даром и сны так просто не пройдут. И Стив спал меньше, накрывался двойным слоем пледов, включал кондиционер на максимальную температуру, но вскоре ему надоело — холодные ночи были ничем не хуже тёмных.
Нужно было привыкнуть.
Он проснулся от сдавливающего ужаса — ему снился не холод, а падение.

*

В новом мире — в будущем для него, настоящем для всех остальных, все очень быстро привыкали к потрясениям. Стив заметил это ещё после случая с читаури; город тревожно гудел неделю, а потом ещё месяц, все разговоры кружили вокруг ремонта и помощи пострадавшим, и быстро сменились на рассуждения о новых атаках, о том, что в космосе люди не одни, а эти разговоры — уже открытые, громкие, почти весёлые, несмотря на скрытый страх, — перешли в обсуждения героев и планов.
Планировать люди нового мира любили так же, как и теряться в информации.
Роспуск ЩИТа отзвучал своё через пару недель — Стив помогал Наташе в Конгрессе, сидел рядом, кивал на все слова, не особо вникая в их суть; его безмерно раздражали все эти процессы, обвинения, попытки найти самого слабого, чтобы скинуть ответственность. Наташа повторяла: терпи, герой.
Публичность давалась ей хуже, чем Стиву, и все контакты с прессой он брал на себя. В какие-то моменты он даже жалел, что во всю эту историю не вписался Тони — ему бы ничего не стоило отмахнуться так, чтобы вопросов больше не задавали. Впрочем, думал Стив, ему же хватило бы самомнения, чтобы поток вопросов увеличился в десятки раз.
Фьюри показался только одинажды, у своей могилы — говорил, что в Европе остались гнёзда Гидры и неплохо было бы с ними разобраться. В Америке этих гнёзд не меньше, ответил тогда Стив, и в какой-то момент на засекреченную почту стали приходить адреса и имена.
Большую часть этих людей Стив не знал, но на некоторые Сэм хмурился, а на другие говорил — ну я же знал, знал, что нельзя быть таким мудаком просто так. Фьюри присылал только подозрения, то, что не доказать законом — Стив не сомневался, что бывшие агенты ЩИТа, которые разошлись сейчас по всем ведомствам, так или иначе продолжали на него работать.
Хилл сейчас была у Старка, но Стив знал, кому она докладывает на самом деле.
Людей проверять было сложно, базы чуть легче, и именно этим он решил заняться.
— Ты знаешь, я за тобой, — сказал Сэм. — Если будем гоняться за призраками, значит, будем гоняться за призраками. Только крылья обновлю.
Призраки, подумал Стив.
Он попросил Наташу найти хоть какую-то информацию на Зимнего Солдата — после драки у моста тот пропал, провалился, будто и не было, и Наташа не особенно удивилась. Сказала, что он убийца, а не мясник, им не стали рисковать — призрак, который увидело слишком много людей, становился всего лишь плохой декорацией.
— Он прячется.
Наташа сидела в гостиной, закинув ноги на журнальный столик; на коленях была папка, но стоило Стиву потянуться, она отдёрнула её в сторону.
— Пообещай, — сказала Наташа, — что не будешь искать его в одиночку.
— Не буду.
— С Уилсоном не считается.
Стив настойчиво протянул руку.
— Я не хочу слушать в новостях молнию о том, что Капитана Америку нашли мёртвым, — папку она отдала, а сама потянулась за миской с попкорном. — Сегодня классное кино, садись.
Там почти ничего не было — некоторые даты, имена учёных, подпись Золы. Одна надпись шла вертикально, и Стив никак не мог её разобрать, слишком мелко и криво вились буквы. Он ткнул Наташу, и та нехотя отвлеклась от экрана.
— Любой иллюстративный материал запрещён.
— Человек, с которым я дрался, — медленно проговорил Стив, перелистнул страницу и повёл пальцем по строчкам документа, — был быстрым. Будто знал, куда я ударю в следующую секунду.
В телевизоре что-то громко взорвалось.
— А Старк мог бы построить трансформера.
— И убийства за полвека. Слишком много для одного человека.
— Я бы не отказалась от какого-нибудь автобота.
— Что, если он был не один?
Стив поднял голову, и от вспышек зарябило перед глазами. Камера, кто бы ни снимал, слишком тряслась, и в быстро меняющейся картинке различались разве что разрушения.
— Третья часть не очень, — заметила Наташа. — Но в любом случае интереснее, чем это чтиво. Расслабься, Роджерс. Ни одна разведывательная служба не смогла его — или их, такие идеи тоже были — найти. Я сама, — сказала она, развернув Стива к себе лицом, — не нашла. С чего ты взял, что сможешь?
Он пожал плечами.
Были просто вещи, в которых Стив не сомневался.

Так он был уверен, что Джеймс вернётся, и тот вернулся, как только отгремели все выступления в Конгрессе, а под домом у Стива перестали караулить дотошные фотографы и журналисты.
Джеймс сидел на ступеньках рядом с квартирой и спал, судя по сощуренному, не совсем ровному взгляду. Стив кивнул на дверь, и тот поднялся, чуть придерживаясь за стену, и прошёл внутрь. За пару недель он ощутимо пришёл в себя: пусть на нём всё ещё висела протёртая кожаная куртка, он расправил плечи, поднял голову и, наверное, сходил куда-то, где из наскоро срезанных прядей сделали что-то более напоминающее причёску.
Он даже улыбался, едва заметно, одной стороной рта, и резво прошёл к письменному столу.
— Я воспользуюсь твоим лэптопом, — сказал Джеймс.
Стив кивнул, хотя из коридора это вряд ли можно было разглядеть.
— За тобой всё ещё охотятся?
— Типа того.
— А ты не пробовал обратиться в полицию?
— Кто вообще туда обращается? Всегда думал, что их завели, просто чтобы полисмены ходили в форме и отсвечивали на улицах иногда, — он хмыкнул, щёлкнул мышкой; Стив замер у стола с другой стороны. — Не думаю, что полиция мне поможет.
— Кто-то ведь может помочь.
От его присутствия у Стива тревогой свело сводило всё внутри. Интуиция редко его подводила, даже на войне он слушал сначала свои чувства, а только потом приказы, и Воющие Коммандос не раз попадали из-за этого в неприятности — но только с полковником Филлипсом. В конечном итоге, Стив ошибался реже, чем ему бы хотелось.
И от присутствия Джеймса было не по себе, не как при опасности или угрозе, но возникало непонятное, сдавливающее чувство. Будто он зашёл в комнату, и никак не мог вспомнить, что хотел сделать.
— Никто, — сказал Джеймс. — Ты смотрел “Люди в чёрном”?
— Что?
— Выбираю нам фильм на вечер.
— Ты пришёл ко мне посмотреть фильм?
— Ну, не просто же так у тебя штаны протирать. А кино, как по мне, клёвая штука. Ты же много пропустил за время, ну, сна? Считай, что я тоже. Так что, — Джеймс ухмыльнулся, — это не только приятно, но и полезно.
Он побарабанил пальцами по кромке стола и зацепил бумаги. Там лежали документы, и Джеймс перелистнул несколько на пробу, нахмурился, отложил в сторону — Стив увидел досье на Говарда и Пэгги.
Эти файлы он никак не мог спрятать в стол.
— Я не смотрел.
— Значит, решено, — сказал Джеймс.

Он приходил не так часто, но всегда засиживался допоздна; порой они смотрели что-то, порой просто говорили, пока в горле не пересыхало. Стоило рассветным лучам подобраться к потолку, Джеймс поднимался, разминал затёкшую шею и уходил, не прощаясь, а возвращался не здороваясь, и в мысленной картине Стива их встречи никогда не заканчивались.
Всё общение — как один очень длинный день.
Иногда Джеймс пропадал на недели, но и сам Стив уходил; они с Сэмом проверяли адреса и людей, которые продолжал скидывать Фьюри, с Наташей — бесплодно искали след Зимнего Солдата.
Гидра затаилась, вела себя слишком скрытно, и очень часто они с Сэмом находили лишь разрушенные базы или покорёженные, выпотрошенные склады. Словно кто-то очень неаккуратно подчищал за собой и целью поставил разрушить как можно больше. Не только важные вещи, а просто всё, к чему прикасалась Гидра — как-то раз Стив заметил на складе разорванную пополам карту какой-то туристической фирмы, ничего стоящего. Даже не зацепка, просто проявление человечности.
В разорванном буклете обведена была Шри-Ланка.
— Кто-то ненавидел это место очень сильно.
Сэм только развёл руками.

Конгресс сказал, что Америка уязвима, а Тони Старк пообещал, что проследит — он вывел на своей башне символ Мстителей и начал громкую, раздражающую рекламу. Они едва не поссорились из-за этого — Тони в очередной раз звал Стива переехать в башню, а Стив с трудом сдерживал злость — ему снова исправили форму. С некоторых пор он решил носить только старую, времён войны.
— Сколько можно, кэп, — сказал Тони. — Брось уже свою рухлядь и езжай сюда.
Он говорил из своей мастерской, и вместо лица на планшетнике отображалась только пустая комната — Тони блуждал где-то за экраном. Сквозь помехи можно было различить металлический скрип.
— Чтобы ты устроил из моей жизни какое-то реалити-шоу для рекламы Мстителей?
— А неплохая мысль. Капитан Америка на льду.
— Тони.
— Да брось. Реклама потрясающая. Даже Брюс оценил. Знаешь, кто играл Халка? — он продолжил, не дождавшись ответа. — Лу Ферриньо. Голос — один в один, даже у того парня не вышло бы лучше.
— Конечно. Но зачем, во имя всего святого, эту рекламу крутят по всем каналам? Её слишком много. Мы и половины того, что там заявлено, не делаем.
По комнате проехал небольшой робот. Кажется, его звали Дубина — он вёз что-то на длинной механической подставке, но почему-то замер перед камерой.
— А могли бы, да, кэп? Ты бы не прочь размяться, помогая всем обездоленным. И сейчас ты скажешь...
— Тони.
— Бинго. Как будто моё имя — ругательство. Хотя соглашусь, иногда им ругаются, но и, поверь, молятся так же часто. Иногда даже в постели. Ты бы слышал.
— Не отклоняйся от темы. Реклама.
— Тебя не проведёшь, — судя по звуку, он чихнул, — и рекламы не много, её достаточно, чтобы любой идиот с мозгами как у Хаммера пошёл сначала к нам, а уже потом грабить банк. Или уничтожать систему безопасности. Или открывать портал в другой мир. Дубина, никогда не подозревал в тебе фаната Капитана Америки. Иди сюда.
— И ты думаешь, это сработает?
— У тебя есть идеи получше?
У Стива не было, но он всё равно отказывался переезжать — его чем-то тянуло в пусть и новый, но дом.
Наверное, впервые за очень долгое время его там ждали.

*

Падение снилось ему почти каждую ночь.

*

Очередное логово Гидры встретило их развороченными дверями, а ещё треском, стрельбой и шумом драки. Стив пальцами показал Сэму идти наверх, а сам прошёл по коридору, придерживая наготове щит. За поворотом мелькнула тень — тело наёмника безвольно упало на землю, а тень выпрямилась.
Маска и очки закрывали почти всё лицо, а тонкий просвет кожи на лбу казался серым. Стив выставил щит — брошенный нож отскочил от края и едва не зацепил голову.
Зимний Солдат бил точно.
Он не успел отступить, а Стив отреагировал раньше, чем подумал — из-за спины выскочил ещё один наёмник, и щит попал точно ему по груди, отбросив к стене. Несколько выпущенных пуль срикошетили в сторону, а Солдат шагнул в сторону, пропуская щит назад, а потом отсалютовал двумя пальцами.
Когда Стив вбежал за ним в комнату, там уже никого не было.
— Окей, — сказал Сэм, выглядывая в окно. — Мне даже нравится. Гидра долго рассказывала про две свои головы, а в итоге съедает саму себя. Отличная ирония. Кэп?
— Тебе не показалось, что он… — Стив махнул рукой. — С ним что-то не так.
— У тебя фиксация. Я знаю, о чём говорю. Брось его искать, как видишь, он сам здорово справляется с нашей работой. Это ведь последняя база в списке Фьюри?
— Да.
— Отдохни. Сходи выпить. Пригласи Наташу на свидание.
— Господи, — сказал Стив, обернувшись, — и ты туда же.

Зимний Солдат уничтожал базы Гидры.
На снимках он выглядел всё так же, закрытый наглухо костюм, маска, тёмные, вздыбленные волосы и серая кожа. К документам прилагалась одна видеозапись, и Стив быстро её прокрутил, а потом нажал на паузу и вернулся к началу.
Он ещё не видел, как убивает Солдат, и часть того, что было написано в документах, воспринял просто как преувеличение. Легенды про него обрастали пугающими подробностями, и в жертвы ему приписывали всех подряд, и брать на веру то, что Солдат стирает в пыль одной рукой, не стоило.
Вот только он правда это умел.
На записи было видно, как Солдат подтягивает к себе человека; ни звука, ни чёткой картинки, но даже так, с помехами было заметно, как тот медленно осыпается песком к его ногам.
После читаури, Локи и Шмидта с тессерактом Стива мало что удивляло.
Солдат просто оказался ещё опаснее, чем он себе представлял.

Вместо Наташи он пригласил Джеймса, и не на свидание, а на игру — Стив не был на бейсболе с сорок первого.
— Со мной? — спросил Джеймс.
Он даже повернул голову, будто искал за спиной ещё кого-то.
— Мне кажется, тебе понравится. Или нет? Ты смотришь бейсбол?
— Был на игре полвека назад, — он пожал плечами и сел на край стола; Стив рисовал, когда Джеймс забрался в окно, — плюс-минус десять лет.
— И за кого болел?
— Доджерс.
Карандаш остановился.
Стив выводил что-то невразумительное: ему всегда не хватало времени, чтобы всерьёз заняться рисованием, и за несколько лет он здорово растерял навык. Сейчас, пользуясь небольшой заминкой между миссиями Фьюри и полным отсутствием сумасшедших суперзлодеев, как называл их Тони, Стив решил хоть немного потренироваться. Выходило скверно, фигуры смазывались, линия соскакивала в сторону, но Стив упорно рисовал — сначала узоры и простые предметы, а чуть позже — схематичные наброски людей.
— Я любил Доджерс, — сказал Стив. Он посмотрел на Джеймса. — Когда мне сказали, что они переехали в Лос-Анджелес, я решил, что Тони издевается.
— Но они переехали. Ужасная несправедливость.
— Ты смотрел старые игры?
Альбом отошёл на второй план, и Стив развернулся целиком. Ему нравилось наблюдать за Джеймсом, за тем, как медленно меняется его мимика и поведение — если в самом начале их общения он закрывался, прятал руку и едва ли улыбался, то сейчас он часто морщился от смеха, двигался спокойно, открытыми жестами, и старую куртку сменил на кардиган.
Джеймс выглядел хорошо, а Стив, как и в самом начале, не мог оторвать взгляд. Только теперь он почти любовался.
— Матч в сорок первом? Когда они проиграли Янкиз?
— Я был на этом матче. Сидел прямо на стадионе. Господи, это была катастрофа.
Конечно же, они никуда не пошли — за несколько минут Джеймс нашёл старые записи, и весь вечер они пересматривали выпуски, выкрикивая так, будто видели их в первый раз; в какой-то момент Стиву правда начало казаться, что на играх они бывали с Джеймсом вместе.
Он списал это на всё то же странное чувство узнавания, которое возникало всякий раз, как они оказывались в одной комнате. Иногда, думал Стив, бывает такое, когда встречаешь своего человека, настолько своего, что создаётся иллюзия, будто вы знаете друг друга целую вечность.

Попыток вывести Джеймса в люди Стив не отбросил, но всякий раз что-то мешало — иногда он (тот) не приходил в те недели, когда был повод выбраться, порой отказывался, так и не объяснив, в чём дело, а если даже соглашался, то не успевал на встречи.
Его всё ещё преследовали, Стив понимал это так же ясно, как и то, что ничем помочь не может — разве что насильно выяснит, кто такой Джеймс Барнс и кому он перешёл дорогу.
Стив искал, но в Нью-Йорке с таким именем было много людей, даже рыжеволосая бойкая девочка, один из активных членов фанклуба Капитана Америки — выпала первой в поиске. Девушка, старик, молодой бизнесмен с женой, собакой и, наверняка, супом, но никого, напоминающего Джеймса.
Может, его звали вовсе не так, но Стив продолжал совсем иррационально в него верить.

Помощь Мстителей потребовалась всего несколько раз, и в ретроспективе Стив видел, что разрушений от неё было больше, чем пользы. Он командовал выходить за пределы города, пытался минимизировать ущерб, максимально уводил людей и даже попросил сформировать группу быстрого реагирования, чтобы безболезненно проводить эвакуацию в опасных районах. “Контроль ущерба”, Стив даже согласился их тренировать, а Тони — так и быть, — закупил экипировку, выделил несколько этажей своей бесконечной башни и пару машин. Избегать самого наличия пострадавших, говорил тогда Стив в интервью, — это приоритет.
— Тебя не стоит выпускать к прессе, кэп, — сказал как-то Клинт. — После таких шоу мне даже совестно, что мы не такие хорошие, как ты о нас отзываешься.
— Совестно ему, — заметил Тони. — Совестно. Тебе не совестно было стрелять липучкой мне в броню, но совестно от того, что болтает кэп по ящику?
— Ты заслужил, а он, ну, что-то вроде крутого героя.
— Железный человек — крутой герой.
— Повторяй себе это почаще.
Стоило Стиву стянуть верх от формы, как они оба замолчали.
— У меня есть чудесная идея для рекламы, — сказал Тони.
— Поддерживаю.
Они были невыносимы в чём-то, и эти двое, и Наташа, когда подключалась к общим перепалкам; один Брюс сохранял спокойствие, но Стив точно знал, что это только видимость, стоит только дать ему повод — и беды не миновать.
Но вот уже который месяц никакой беды не было, ни от Мстителей, ни от Гидры, и покой разливался вокруг надеждой, что так будет и дальше.

*

В этот раз Стив смотрел, как падает кто-то другой.

*

— Просыпайся. Эй, Стив, проснись.
— Баки.
— Это я, дружище. Дурной сон?
— Баки, я…
Стив шумно выдохнул. Всё тело свело, как после долгой тренировки, и он с трудом приподнялся — часы показывали три ночи. Простыни были влажными, и Стив провёл пальцами по слипшимся на затылке волосам.
— Джеймс? — хрипло спросил он.
Тот сидел совсем рядом, забравшись на кровать, и в тусклом свете, пробивающемся через жалюзи, его лицо казалось серым.
— Ты очень громко кричал.
— А ты… — Стив всё же сел, ошалело помотал головой, но никак не мог прийти в себя. — Как ты…
— Я спал у твоей соседки. Кэтрин. Видел её ноги? — он поднял руку, будто хотел помочь, но с заминкой опустил её. — В общем, я заметил её ноги раньше.
— И давно?
— Уже недели три.
Стив кивнул.
Он помнил, что у Кэтрин была собака, и та время от времени лаяла, а ещё любила крутиться у порога Стива. Как-то раз она притащила ему под дверь кость, и это, сказала Кэтрин — кажется, волосы у неё были рыжие, забранные в высокий хвост, — проявление самой большой любви.
— Может, тебе воды принести?
— Нет.
— Мягкую игрушку? — Джеймс сместился в сторону, сел, подобрав под себя ноги — он был в одних джинсах, босиком, а поверх даже не успел ничего натянуть. — Что? Сэм говорил, мягкие игрушки помогают.
— Ты был у него на встрече?
— Слушал пару раз. Не то чтобы заходил, но это было, — он пожал плечами, — почти познавательно.
Плечи, подумал Стив. Он сосредоточился — давно было интересно, Джеймс не носил короткий рукав, а сейчас забылся. Вдоль по левой руке кружила странная татуировка, обвивала её до самого плеча, а потом уходила за спину. Тёмные пятна напоминали впившиеся в кожу осколки, и Стив захотел их очертить, очень живо, цельно они выглядели. Заметив взгляд, Джеймс отвёл плечо назад и как-то неловко прижал локоть к боку.
Взгляд ушёл в сторону, в темноту угла, и Стива снова пробрало - мчащийся поезд, падение, бесконечное, очень длинное падение.
— Мне снилось, — медленно проговорил он, — снилось, что кто-то падает.
И растёр ладонями лицо.
— Что падает кто-то очень важный, мой друг или, — вспомнить не получалось, — я не знаю. Это чушь.
— Чушь?
— У меня никогда никого не было, — Стив выдохнул, вдохнул, снова потёр лицо, глаза, и Джеймс мягко обхватил его за запястья и развёл руки в стороны. — Никогда в жизни. Были только я и мать. Дедушка умер очень рано, отец — ещё раньше, и вплоть до самой войны я был один.
Лицо Джеймса оставалось непроницаемым.
— Но этот сон.
— Будто ты теряешь то, чего у тебя никогда не было?
— Это сводит меня с ума, — пробормотал Стив.
Он подался вперёд, а Джеймс раскрыл руки шире и обхватил его за затылок. У него была горячая грудь, а дыхание цепляло кожу у шеи, и Стив прикрыл глаза, расслабляясь.
— Извини.
— Стив, — серьёзно, тихо сказал Джеймс, — тут нет никакой прессы, нет журналистов и камер. К чёрту образ Капитана Америки.
— У каждого свои слабости?
— Именно.
— И какие же слабости у Джеймса Барнса?
— Джеймс Барнс, — сказал он, касаясь губами уха Стива, — ужасный трус с недостойными желаниями.
Отстранился он тоже очень быстро, в секунду оказался на другом конце кровати, и Стив моргнул.
Отчего-то ему жгло губы.

Наташа снова ждала его, устроившись на диване, и Стив понял, что с жизнью определённо не всё в нормально, если одна из главных привычек его друзей — вваливаться в квартиру через окно, пока хозяина нет дома.
Это не переставало радовать, и Стив улыбнулся, а Наташа, заметив, вскинула брови.
— Я ещё ничего смешного не сказала.
— Ты быстро справишься.
— Ещё бы. Новые данные на Зимнего Солдата. — Она кивнула на разбросанные по столу листки. — После раскрытия Гидры он стал появляться намного чаще.
— Мне кажется, он пытается сам её уничтожить.
— Подчищает за хозяевами? В равной степени это может быть трюком. Уловкой.
Стив подошёл ближе и упёрся ладонями в спинку. В этот раз Наташа не включала телевизор, а с живым интересом листала блокнот. Несколько страниц выпало ей на грудь.
— Личное пространство? — спросил Стив.
— А ты против?
— Не уверен.
— Чаще рисуй голых женщин. У тебя здорово выходит.
— Эй.
Она остановилась на развороте, когда скрипнула дверь.
— Кто-то заказал китайскую еду? — спросил Джеймс, удерживая в руках пакет.
— Я, — отозвалась Наташа, — давай сюда. О, — добавила она, — парень с рисунка.
Тот замер, облокотившись плечом о дверной проём.
— Джеймс, это Наташа.
— Романова, — кивнул он. — Я читал.
Иногда Стиву казалось, что Джеймс знает обо всём вокруг, или читал об этом, или смотрел в новостях; он не уставал тянуть Стива за собой, словно от того, насколько Стив разбирается в современном мире, зависело всё его существование. Не сказать, что Стив был против — психологи ЩИТа долго говорили что-то про адаптацию, но Стив отмахивался, отказывался, и в первый год всё больше погружался в себя. Мстители вытрясли его из застоя, вытряхивали и сейчас — и они, и Джеймс. Узнавать что-то вдвоём, с человеком, который действительно любит жизнь, было на порядок веселее.
— Что-то интересное?
— В основном всякие секретные документы, которые сбросили в сеть. Ну, — он криво улыбнулся, — ничего сверхъестественного.
Наташа едва заметно нахмурилась и перелистнула несколько страниц блокнота, а потом, задумавшись, сделала так ещё раз, но быстро.
Вторая половина состояла из одного повторяющегося рисунка — и одного повторяющегося сна.
— Еды много, — сказала Наташа. — Твой друг будет?
— Нет. Слишком много специй.
Стив ответил прежде, чем задумался, а потом растерянно оглянулся на Джеймса — про специи они точно не говорили, а ели, в основном, европейскую кухню; он точно любил французскую, это Стив запомнил, и итальянскую.
— Всё правильно, — Джеймс подошёл ближе и перекинул пакет Наташе, — терпеть не могу острое.
Разговор не клеился. Тот единственный раз, когда они говорили при свидетелях, самый первый, когда Сэм был дома, остался и последним. Джеймс будто специально избегал любой компании, и Стива это вполне устраивало; даже тайно общаясь, он подвергал его опасности. Джеймса преследовали, Стив не был даже уверен, что у него есть дом — телефона не было, как и машины, кредиток, даже бумажника. Деньги он носил в карманах, Стив видел, когда тот вытряхивал мелочь из брюк.
Добавлять в список его проблем ещё и Мстителей было слишком.
А ещё — и это Стив прятал глубже, — ему нравилась мысль, что у него есть что-то своё. Джеймс был его другом, кем-то очень близким, почти родным.
Джеймс был…
— Он опасен, — сказала Наташа, стоило ему выйти.
— Что?
— Ты видел, как он двигается? Дверь скрипела, потому что он хотел, чтобы его услышали.
— Джеймс был на войне.
— Так двигаться учат не на войне. Как давно вы общаетесь?
Он с трудом мог разделить периоды до Джеймса и после него.
— Где-то после развала ЩИТа.
— Точнее?
— Не знаю.
— Он опасен, — упрямо повторила Наташа.
Она внимательно посмотрела на Стива, словно ждала какой-то реакции, а потом раскрыла пакет и достала коробку с лапшой.

Пёс Кэтрин громко и отчаянно залаял от звонка. Он втиснулась в раскрытую дверь и тут же обтёрся об ноги Стива с обеих сторон, а после сел рядом, преданно заглядывая в глаза.
— Извини, приятель, — сказал Стив. — Я тебе ничего не принёс.
— Он будет счастлив просто посидеть рядом, — улыбнулась Кэтрин. — Можете его погладить. Вы что-то хотели, мистер Роджерс?
У неё правда были красивые ноги, и рыжие волосы, и забранный наверх хвост, а ещё — она была беременна. На пальце блестело кольцо.
Искать здесь Джеймса было изначально дурной затеей.
— У меня есть друг. Высокий, тёмные волосы, часто прячет левую руку.
— Джеймс? Да, конечно. Он как-то здорово меня выручил, — она наклонилась, чтобы почесать собаку за ухом, — мне стало плохо, а он помог добраться до дома и погулял с Чарли. А что-то случилось?
— Я просто давно его не видел. Он приходит, — слишком быстро сказал Стив, — когда меня нет, а это бывает часто, и я подумал, вдруг вы, ну. Могли заметить его, когда гуляли.
Кэтрин улыбнулась.
— Если вдруг встречу, то передам, что вы его искали.
— Спасибо.
Чарли сделал ещё несколько кругов рядом и послушно зашёл в квартиру.

Лжи вокруг Джеймса становилось всё больше, и Стив не знал до конца, что с этим делать. Но Наташа редко считала людей опасными, и доверять её чутью Стив научился не хуже, чем своему, и потому просто отложил проверку — по крайней мере, подумал он, начать стоит с простого разговора.

Самым ужасным злодеем оказался благотворительный вечер. Стив прекрасно понимал, зачем его устроили, зачем позвали всех этих людей, и догадывался, что в перспективе это принесёт добро, но выстаивать в костюме не на поле битвы — на глазах разряженной толпы — было тяжело. Сродни ранним выступлениям, которые определённо не попадали в копилку хороших воспоминаний.
В какой-то момент к нему подошла Пеппер и мягко отвела в сторону, буквально вытаскивая из неприятного, удушливого разговора.
— Кто бы вам что ни говорил, — тут же сказал Стив, — если Тони прав, и этим, — он обвёл взглядом зал, — вы занимались постоянно, то мне даже не придётся думать, если спросят про главного героя этого зала.
— Если это ты так топорно флиртуешь с моей девушкой, то перестань.
— Он просто ведёт себя мило.
— Я тоже веду себя мило. Я всегда веду себя мило. Именно поэтому ты со мной и связалась.
— Не хочу тебя расстраивать, Тони, милый, но всё это из-за денег.
— Ты разбиваешь мне сердце. Видишь, вот оно, — он помахал вырезанным из шоколада сердцем. — Кэп, хочешь?
— Твоё сердце? — потерянно переспросил он.
— Почему бы и нет. Ты можешь быть милым с моей девушкой, я буду милым с тобой. Кормить с рук — это ведь мило? — спросил он, обернувшись к Пеппер.
Та покачала головой.
Иногда Стив решительно не понимал, что эти двое нашли друг в друге.
До конца вечера он не выходил из тёмного угла, тщетно надеясь, что его не заметят — разговоры утомляли сильнее, чем он мог себе представить. К нему присоединился Брюс, и тут же вокруг стало пусто.
— Люди не особенно приветствуют мою компанию, — мягко сказал он.
— Спасибо.
— Отдыхай. Их хватит, правда, минут на пятнадцать, но это, мне кажется, тоже здорово, — Брюс поправил длинные рукава рубашки и задумчиво посмотрел в бокал. — Во всяком случае, хоть иногда от этого бывает польза.
Пользы и от Халка, и от Брюса было намного больше, и Стив сказал об этом.
Под конец вечера он совсем замолчал.
К дому его подвёз один из специально нанятых водителей, и даже предложил провести к двери, но Стив только удивлённо на него посмотрел и отмахнулся. Уже у самой квартиры он понял, что так и не может нащупать в карманах ключ, и думал разворачиваться, но что-то плотно обхватило его за горло, сдавливая. Стив вдохнул — и это было ошибкой, верёвка скрутила, а перед глазами вспыхнули тёмные пятна. Он развернулся спиной и впечатал нападающего в дверь, выбив её из петель, а потом перекатился, выныривая из ослабшей хватки.
Нападающий — тот самый водитель — выстрелил, и Стив отступил за стену.
В квартире был ещё кто-то, он напал, стоило заметить движение, и Стив увернулся, схватил его за плечи и бросил к окну, а потом снова отступил — водитель с пистолетом вышел из-за угла.
Третий прятался в тени, но Стив, привыкший к полумраку, развернул его к себе спиной и прикрылся от возможного выстрела; тело в руках вздрогнуло, а бок прошибло болью.
Из всех, кого он знал, только Гидра настолько не жалела своих бойцов.
Ещё один выстрел пробил ему плечо, и Стив снова отступил за одну из книжных полок. Они загнали его в угол, и это было плохо. Он бросил стул, но водитель увернулся — секунды не прошло, как его сшибло с ног. Джеймс впечатал его в пол и ударил несколько раз, а пистолет отбросил в сторону.
— Стив, — позвал он, выпрямляясь.
— Здесь.
— Ты в порядке? Я слышал стрельбу.
Стив спиной упёрся в стену и отвёл в сторону полу пиджака — на белой ткани рубашки расползалось безобразное пятно. Джеймс выругался.
— Скорая уже едет.
Прежде, чем он шагнул вперёд, Стив крикнул — сзади, и Джеймс резко развернулся, хватая нападающего левой рукой за горло.
К его ногам тот осыпался жёлтой пылью.

— Он был здесь?
— Да.
— И ты ничего не сделал?
— Да, — твёрдо повторил Стив. — Я дал ему уйти.
Сэм только вздохнул и завёл руки за голову. Квартира вокруг них была разваленной — с угла отваливалась штукатурка, окна у дальней стены раскрошились на пол стеклом. Искорёженный стул лежал в стороне, а всё вокруг покрывал ровный слой золотистого песка — от сквозняка его разнесло вокруг, и Стив поглядывал иногда на мерцающие крупицы. С трудом представлялось, что когда-то они были человеком.
— Никаких данных на Джеймса Барнса, — сказала Наташа. Она говорила по телефону, шла не по покрытой полиэтиленом дорожке, а прямо по песку, утопая небольшими каблуками. — Вообще ничего. Мы сняли отпечатки, но их нигде нет.
— Я не удивляюсь.
— Это может быть подставное имя.
Стив дёрнул плечом.
Он всё так же опирался на стену; бок ему уже перевязали, плечо тоже, и вместо рубашки с выглаженными брюками на нём была старая форма, но Стив упрямо вернулся на то же место и смотрел — прямо, неотрывно, будто хотел пережить этот момент снова.
Как Джеймс оборачивался, медленно, почти хищно, и рука, левая, всегда левая, почему только раньше не заметил, чуть светилась жёлтым. Горел край татуировки — он выглядывал из-под рукава, и казался не просто линией, рисунком, пусть и очень реалистичным, а выпирающим осколком. Ткань в нескольких местах встопорщилась.
Зато Стив понял, почему Зимний Солдат всегда носил тёмные очки — глаза его светились тем же золотом.
Он выпрыгнул из окна, а Стив не остановил — не напал, как нужно было, не позвал за объяснением, как хотелось.
— Это его настоящее имя, — сказал Стив.
— Ты не можешь знать наверняка.
— Я знаю.
— Тогда, — Наташа отключила телефон и спрятала в карман, — кем бы ни был Джеймс Барнс раньше, всю информацию о нём очень старательно стёрли.
Никаких иллюстративных материалов, вспомнил Стив. И вспомнил ещё — графики, схемы, планы по экспериментам — Джеймса не просто тренировали, его испытывали, проверяли, будто не знали, что с ним делать.
— Что за дрянь помогает сделать из человека, — спросил Сэм, сдул с пальцев жёлтое, — вот это?
— Гидра.
— Он хотел уничтожить Гидру, — сказал Стив.
— Или работал на неё, втираясь к тебе в доверие.
Сэм хмыкнул.
— Ты говоришь так, будто это сложно.
— Легко подружиться с Капитаном Америкой. Но сделать так, чтобы он тебе доверял? Принимал тебя настолько, что даже не задавал лишних вопросов? И принимал со всеми потрохами и причудами?
Наташа отвернулась, словно сказала что-то личное, и Сэм вопросительно глянул на Стива, но тот никак на это не отреагировал.
— Нужно его найти.
— Чтобы убить, — глухо спросила Наташа, — или спасти?
Стив не ответил.

Картинка, цельно сложившаяся после слов Наташи, всё равно давала трещину, рвалась в лоскуты — если Джеймс так хотел доверия, то не подставился бы; если он хотел убить Стива, у него был прекрасный шанс, не один и не два. Гидру Стив знал хорошо, и тонкие, продуманные операции ломались каждый раз, когда дело касалось его — в списках Гидры он мог значиться только как труп, но никак не союзник или возможная жертва.
В записях про Зимнего Солдата было что-то про обнуления, а ещё про то, что они не требуются.
Зимний Солдат, говорилось там, поглощает личность образца.
Зимний Солдат едва не убил Фьюри, а Джеймс успел привязать к себе Стива.
Звонок он принял сразу.
— Его засекли. Скидываю адрес.
Мотоцикл Стив завёл раньше, чем на экране раскрылась карта с маршрутом.

Дом заметно просел в фундаменте. Он готовился под снос — когда-то давно здесь был кинотеатр, потом его перестроили в магазин, а после совсем забросили; этот дом, наверное, был старше Стива, и такой выбор места совсем не удивлял. Джеймса тянуло в прошлое, он разбирался в нём, а ещё любил красивые жесты и намёки.
Щит Стив закрепил на руке и зашёл — он не знал, что ждёт его внутри, но смутно надеялся, что драться не придётся.
— Не входить, — сказал он Наташе, придерживая наушник, — пока я не скажу.
— Или пока не умрёшь?
— Ты не будешь читать новостей о моей смерти.
— Роджерс, — она вздохнула, — надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Стив не знал.
Всю жизнь его вела уверенность в том, что он делает что-то правильно, а сейчас эта уверенность рассыпалась, уходила из-под ног. Стив поступал согласно совести, интуиции, так и не озвученному вслух кодексу, но с Джеймсом ничего из этого не работало.
Он ждал в небольшой комнате на верхнем этаже.
Судя по разломанным пополам полкам и низкому столу, здесь был кабинет, слишком маленький, без окон, и с единственной, давно перегоревшей лампой на полу.
— Он говорил, ты не придёшь, — начал Джеймс. — Говорил, глупо надеяться. А если придёшь, то первым же делом выстрелишь.
— Он? — осторожно спросил Стив.
— Голос в моей голове.
Джеймс стоял в углу, чуть сгорбившись, покачивая рукой; на нём была форма, та самая, в которой ходил обычно Зимний Солдат, но без маски. И без оружия, но оружие, как понял Стив, было при нём всегда.
Кому нужен пистолет, когда можешь раскрошить в пыль одним прикосновением.
— Кэп, ты как, — прозвучало в наушнике, и Джеймс тут же вздрогнул, а Стив, ведомый всё тем же чувством узнавания, отключил микрофон и опустил щит на край стола.
Он не знал, с чего начать. Вопросы роились в голове, наталкивались друг на друга, сплетались в один единственный, и Стив шумно выдохнул и едва не закашлялся от набившейся в лёгкие пыли.
— Как ты это сделал? — спросил он, зацепившись за мысль о пыли. — С тем человеком?
Джеймс пожал плечами, снова резко, дёргано, как при первой встрече.
Не первой, подумал Стив.
— Я вытянул всё его время.
Это ничего не объясняло. Даже не звучало, как объяснение, но скорее потому, что Стив задал не тот вопрос.
— Это чувство, — попробовал он снова, и произнести это было, как прыгнуть в пропасть. — Чувство, что я тебя знаю. Откуда оно?
Вопрос повис, и Джеймс провёл рукой по волосам, забирая их назад, а потом сунул обе ладони на пояс. Он стоял, сведя плечи, и смотрел в пол, но среди мусора не было ничего, за что мог бы зацепиться взгляд, и Джеймс наконец поднял его на Стива.
— Помнишь миссию в Швейцарии? Когда нужно было спрыгнуть на поезд?
— Да.
— Дуган тогда долго ругался, что он воин, а не гимнаст из цирка, и если какая-то сила заставит его спрыгнуть на мчащийся поезд…
— То только если это будет поезд, полный французских куртизанок. Дернье громко смеялся.
— Потому что французские куртизанки слишком переоценены, — хмыкнул Джеймс. — Как закончилась та миссия?
— Мы поймали Арнима Золу.
— И всё?
Стив нахмурился.
Он плохо помнил тот момент, а стоило прикрыть глаза, как вспыхнул сон — долгое падение и бесконечная дорога вперёд.
— Я, — сказал Стив, качнул головой, — Гейб поймал Золу. Я был в другом вагоне. Нас ждали.
— Почему ты пошёл в другой вагон? Там было что-то?
— Нет. Я не знаю. При чём здесь это?
Голова начала гудеть.
— Мы спустились в вагон, где Арним Зола перевозил новый артефакт для Шмидта, — чётко сказал Джеймс, и его слова ввинчивались в виски. — Пески времени. Очень опасная штука, о которой знали только то, что ничто потенциально опасное не должно попасть в руки врагу.
Огромные, резные чаши — пески в стеклянной колбе.
Стив моргнул.
— Нас ждали. Напали, разделили — меня заперли в вагоне с песками, а тебя отсекли в другой, но ты справился и подкинул мне пистолет. И тогда всё понеслось к чертям, — Джеймс замолчал и стал расстёгивать куртку. — Выстрелом меня отбросило в пески. Чаша разбилась, часть осколков так и осталась в руке, — он стянул рукав — то, что казалось всего лишь татуировкой, заострилось, приняло форму, — а песок... Мы не знали, что оно такое. А Зола знал или догадался, или просто оказался везучим чёртовым засранцем.
За громким стуком сердца Стив слышал звон стекла.
— Знал что?
— Тот, кого коснулись Пески, начинал контролировать время. И сам из него пропадал.
Пески осыпались с синей формы, а потом был выстрел — его щит держал другой человек.
У Стива никогда никого не было — ни единого друга за всю жизнь, — Стив никогда не был один. Ему подали руку, вырывая из драки. Чашка с чаем появилась, потому что кто-то подставил. В академии смеялись, но недолго, девушек звали Бонни и Конни, на выставку они пришли вовсе не потому, что их позвал Стив. Он не должен был справляться сам. Не сделай ничего глупого, пока я не вернусь. Он падал в пропасть, а Стив ничего не мог сделать, ничего, он тянулся, тянулся, а потом…
Баки осторожно, мягко отвёл руки Стива от висков, как тогда, после кошмаров.
— Эй, — тихо сказал он, — легче. Голова треснет.
Пальцы у него были холодными.
— Я знал тебя. Я знаю тебя.
— Всю жизнь.
Стив чувствовал его дыхание поверх волос. Он сам не заметил, когда осел на разломанный стол, и поднял взгляд, а Баки завёл ладони ему на загривок и погладил пальцами шею.
— Игра Доджерс, — вышло сдавленно, и Стив потряс головой, — боже, мы смотрели её вместе.
Он хотел сказать ещё что-то, но Баки опустил голову, прижался губами к губам, осторожно, едва касаясь, но прежде, чем он успел отстраниться, Стив сам подался вперёд, прижал к себе, подтянув за ткань футболки, и Баки пошатнулся, теряя равновесие. Они сползли на пол — всё ещё раненый бок прожгло болью, и Стив сдавленно охнул в раскрытые губы, но снова не позволил отстраниться, он вжимал в себя Баки, пытаясь прочувствовать всем телом, целиком, и беспорядочно водил ладонями по плечам. Осколки в плече Баки впивались в кожу.
— Почему ты не сказал раньше, — пробормотал Стив.
Держал он крепко, не позволяя уйти, и Баки расслабился.
— А ты бы поверил? Я говорил, что опасный маньяк, но ты не особенно меня послушал. Не думаю, что слова о том, что я — твой друг из прошлого, которого ты не помнишь, а ещё — что я умею возвращаться во времени, и…
— Ты умеешь возвращаться во времени?
— На минуты.
— Потрясающе.
— В комплекте идёт тот самый голос в голове. И Гидра, которая совсем не хочет отпускать свои игрушки. Всё ещё находишь это потрясающим? Я с трудом договорился со своим вторым я, что драться с тобой — не самая удачная идея.
— После моста?
— Да.
Стив подтянулся на локтях, но в итоге съехал ещё ниже — почти распластался на полу, а Баки заглянул поверх, придавливая ладонью целое плечо.
— Я бы поверил, даже если бы ты сказал, что Земля плоская, а Тони Старк станет новым президентом США.
— А я бы мог такое сказать.
Рукой Стив потянулся к наушнику, включил его и провернул в пальцах.
— Всё в порядке, — сказал он, — Зимний Солдат обезврежен.
— Кэп?
— Помощь не нужна.
Баки смял микрофон и отбросил в сторону.
— Обезврежен?
Стоило открыть рот, Баки снова его поцеловал. Увереннее, глубже, Стив раскрыл рот, а Баки потянул за нижнюю губу, и перед глазами что-то вспыхнуло.
— Что-то мне подсказывает, что это Капитан Америка обезврежен.
— Баки, — осторожно сказал Стив. — Это ведь не первый наш поцелуй.
— Ну, — усмехнулся тот, — я верил, что ты обо мне мечтал, даже если и не помнил.
— Не отмахивайся. Тогда, у меня на постели. После кошмаров. Ты вдруг оказался чуть ли не в другом конце комнаты, но я был уверен…
— Допустим.
— А когда я тебя рисовал? Господи, сколько раз ты… После игры. И у окна.
— Я же говорил, — снова тихо, в самые губы выдохнул Баки, — трус с недостойными желаниями.
Стив нахмурился. К пальцам липла пыль, и прежде, чем коснуться щеки, он обтёр их о ткань брюк.
— Знаешь, — он невесомо очертил подбородок Баки, — один мой хороший друг любит повторять, что слабости делают человека живым.

Баки был жив.

@темы: текст, Стив Роджерс, Наташа Романова, Баки Барнс, Сэм Уилсон

---

4. This Is My Choice

[his friend]

Название: Выбор
Автор: team bucky
Бета: team bucky
Персонажи: Баки Барнс, Стив Роджерс
Размер: 2031 слово
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Тема: 4. This Is My Choice
Краткое содержание: Баки однажды выбрал именно это; решил, что Стив Роджерс — его лучший друг.

— Это же не вопрос, — немедленно фыркает Баки, когда Стив спрашивает его, почему они дружат; он спросил это первый раз в жизни, Баки едва исполнилось одиннадцать, и он уже сейчас выше Стива на целую голову. — Даже не обсуждается, понял? Ты просто мой друг — и все.
— Спасибо, Бак, — отчего-то с облегчением улыбается Стив, быстро меняет тему, и Баки еще долго не может понять, за что же его поблагодарили.
Потому что это кажется таким очевидным, очевидным для самого Баки, которому не приходилось еще — и вряд ли придется — смотреть на мир с позиции Стива; Баки не думает о причинах, по которым однажды проболтал с мальчишкой, которого отбил от местной банды тупиц-переростков, до самой ночи, так, что его потом долго ругали дома, — не думает о том, почему из всех его друзей только со Стивом так интересно, и никогда, совершенно никогда не бывает скучно, — не думает о том, почему кулаки разом начинают чесаться, стоит какому-нибудь умнику помянуть Стива недобрым словом; разве об этом нужно думать?
Просто Баки однажды выбрал именно это; решил, что Стив Роджерс — его лучший друг.
Пожалуй, самое верное решение в его жизни.
Стив никогда больше не спрашивает об этом вслух.

Баки восемнадцать; он без толку переодевается добрых три часа, пытаясь выбрать, в чем лучше пойти на танцы, о которых вот уже неделю трещит Мэри. Баки собирается вежливо расстаться с Мэри в самом начале вечера, и впечатление нужно производить совсем не на нее, а на полсотни других девчонок, и Баки любит выглядеть хорошо, но, как назло, все кажется неподходящим. Остается выпытать веское мнение Стива — он безвылазно готовится к поступлению вот уже неделю, и Баки считает, ему не помешает отвлечься; он выбегает из дома, бросив что-то невнятное на прощание отцу, и оказывается у двери Роджерсов уже через десять минут.
— Джеймс, добрый вечер, — мать Стива улыбается без всякого удивления, привычно и немного устало. У нее под глазами заметные синяки, щеки впали, она очень много работает и мало спит, так было всегда, сколько Баки ее помнит. — Стив дома, но плохо себя чувствует, — опережает миссис Роджерс привычный вопрос, и Баки серьезнеет мигом:
— Совсем плохо? — теребит лацкан пиджака, сам не замечая, но миссис Роджерс улыбается снова.
— Не переживай так. Подхватил простуду, и как только умудрился, всю неделю провел дома, но ты же знаешь Стива, — о да, Баки знает. — Все будет в порядке.
Баки смотрит на ее бледную кожу, растрепанные волосы, мятую юбку, глаза — искрящиеся теплом почти незаметно за завесой въевшейся в эту женщину когда-то давно обреченности; решение очевидно:
— Я посижу с ним, хотите? Ну, как обычно, как раньше, а вы поспите. Вы давно не спали, — Баки сам себе отвечает и сам себе все разрешает, проскальзывая мимо миссис Роджерс в квартиру; голос его звучит уверенно и наставительно, он знает, что в такие моменты выглядит совсем взрослым, и знает также, что мать Стива просто не сможет ему отказать; на всякий случай он подмигивает ей, это срабатывает уже десять лет, — хорошо?
— Ты куда-то собирался, кажется, — миссис Роджерс смотрит, как будто не решается свалить собственные обязанности на кого-то еще, окидывает красноречивым взглядом модный костюм и залихватски сдвинутую набок шляпу; Баки только отмахивается, и она сдается, вздыхая. — Хорошо. Спасибо, Джеймс. Тогда смени ему еще пару раз компресс и следи, чтобы не поднималась температура, все остальное я сделала, и...
— Отдыхайте, миссис Роджерс, — добродушно обрывает ее Баки, прежде чем скрыться за дверью знакомой спальни.
Стив лежит, уставившись в потолок, и выглядит как обычно — то есть, недовольным собственным бездействием.
— Да ты сегодня просто красавчик, — Баки придвигает себе стул, оседлав его, садится у изголовья, нахлобучивает свою шляпу Стиву на голову, но тот тут же сбрасывает. — Хоть сейчас на парадный портрет.
— Баки, — радость Стива кажется мимолетной; он хмурится, присматриваясь, — ты что здесь забыл?
— Вот так ты меня встречаешь, — хмыкнув, Баки скидывает пиджак, небрежно вешает на спинку стула, склоняется потрогать компресс на лбу Стива — еще горячий. — Отправил твою маму отдыхать. Она поспешила от тебя сбежать, и неудивительно, Роджерс, если ты и с ней так разговариваешь.
— Придурок, — Стив смеется, но тут же закашливается, зажимая рот рукой; морщится безнадежно. — Черт. Но в самом деле, Баки, ты же не для меня так наряжался. Танцы сегодня... точно, сегодня, — Стив снова смотрит недовольно, едва ли не обвиняюще, и Баки только плечами пожимает, потягивается нарочито лениво:
— Дались мне эти танцы.
У него есть планы на расставание с Мэри, и на хорошенькую Холли, которую надо непременно отбить у идиота Тома, и на драку с Томом и его дружками, и на пару уже вполне легальных бутылок; но Баки смотрит на Стива, утопающего под тремя одеялами.
Выбор всегда был очевиден.

На войне никому не будет дела, призывали Джеймса Бьюкенена Барнса или он шел добровольцем, а ему самому нет дела уже сейчас; он тянул с выбором, — дотянул до последнего, — но, если быть честным, сделал его практически сразу. Причин не отправляться на фронт у здорового, молодого Баки, чья семья вполне справится и без него, было всего две, и обе они не выдерживали никакой критики; первой, как обычно, был Стив — его желание служить в армии было таким же очевидным, как и факт, что никуда его не возьмут, и Баки очень сильно, больше, чем он сам мог бы подумать, не хотелось оставлять Роджерса одного.
Второй причиной был эгоизм, который спелся с инстинктом самосохранения и буквально вопил, что живой Баки понравится всем гораздо больше, чем мертвый сержант Барнс.
И было достаточно одного разговора со Стивом, — да что там, одного взгляда, одного слова, — чтобы все сомнения отступали на второй план; Баки идет на войну не ради себя.
И не ради высшего блага.

— Мой тебе совет, — Дам-Дам хлопает его по плечу, занимая соседнее место у барной стойки. — Расслабься, парень.
— Будет сделано, сержант Дуган, — Баки фыркает, усмехается криво; у него в руках новый стакан плохонького бурбона, а перед глазами — пелена, застилающая обзор.
Туман, мутный, сизый, сплетающийся из итальянских пейзажей, голых — будто обглоданных — деревьев, вечного шума фабрики, ненавистных холодных взглядов, ледяного стола в изоляторе; туман соткан из гула голосов, крови на запястьях, горящих мостов, краснолицего урода, восторженных возгласов, аплодисментов, томных улыбок медсестрички.
Лица, звуки, запахи, люди мелькают перед глазами, и неизменным остается только Стив.
Стив — пересмеивающийся сейчас о чем-то с коммандос; Стив — выросший, доросший до себя наконец, получивший то признание, которого никогда раньше не получал, которого всегда заслуживал; Стив — уверенный наконец в себе, радостный среди атмосферы, в которой Баки видит только смерть, расправивший плечи, дышащий полной грудью; Стив — на самом-то деле, все тот же худенький мальчишка из Бруклина, которого почти не видно за Капитаном теперь.
Никому, кроме Баки.
— Все в порядке? — Дуган смотрит обеспокоенно; они все за него беспокоятся, это напрягает Баки, но что он может сделать с ребятами, взявшими его под опеку еще несколько месяцев назад? Когда Баки избили до полусмерти, именно эти люди отомстили за него без всяких просьб или раздумий, только потому, что он был собой, потому что был своим, в конце концов; и Баки никогда не расклеивался, тем более — перед близкими, поэтому он снова давит улыбку:
— В полном.
Десятью минутами позже Баки вновь не задумывается, делая выбор.

— Человек на мосту, — он сжимает зубы, когда хочется сжать кулаки; он упрям, когда дело доходит до проблесков памяти, которой нет. — Я знал его.
Зимний Солдат делает выбор между молчанием и повторением вопроса в пользу последнего, хотя и не думает, что получит ответ; он не ждет ответа — ждать нечего и не от кого.
— Я знал его.
Потому что — что еще ему остается, кроме кажущегося знакомым лица?

Он говорит — тебя зовут Джеймс Бьюкенен Барнс; говорит — ты мой лучший друг; говорит — я с тобой до конца; говорит — я не буду драться с тобой. И Зимний Солдат не может убить его, не может причинить вред еще больший, чем уже причинил, не может пинком скинуть вслед за щитом или забить до смерти. Зимний Солдат ничего не помнит, ни имен этих, ни «Баки», ни лица, ни всего того, о чем говорит человек — Стив? — в странном костюме, и ему необходимо выполнить задание, довести его до логического финала; это то, что он делает, это работает именно так.
Ему нужно.
Он не может.
Это его первый глобальный выбор со времен, о которых Зимний Солдат не может вспомнить ничего толком; не убить, не добивать, не топить, — он ныряет следом, он спасает Капитана, человека с лицом из досье и файла с очередным заданием, человека с лицом из прошлого, которого у Солдата никогда не было.
Он вытаскивает человека на берег и оставляет жить; он мог бы выбрать что-то совсем другое.

Выбор, а не свойства характера — то, что в первую очередь определяет человека; Баки подспудно осознавал это в одиннадцать лет, знает каким-то образом и сейчас, в своем непонятном возрасте, фактически лишь немного не дотянувшем до ста.
Ему нужно знать, что определяет его самого, — человека, вынужденного собирать себя по кускам из произнесенного чужими устами имени, обрывков воспоминаний, регулярных ночных кошмаров, железной руки и бьющего по солнечному сплетению ощущения свободы. Ему нужно знать, кто он и что он; никто не справился бы с задачей выяснить это лучше, чем сам Баки, и он выбирает — остаться одному.
Выбирает одинаково неродные города и штаты, выбирает случайные знакомства и случайные ночлежки, выбирает глупые подработки и стащенные с полок супермаркета шоколадные батончики в ярких обертках. Все вокруг — яркое, как сама его теперешняя жизнь, и среди мешанины красок Баки больше месяца чувствует себя то ли серым, то ли пожелтевшим, как старый снимок, — выдернутым из своей жизни, насильно сунутым в чужую, совершенно другую, новую, неизвестную; все вокруг — незнакомое, и среди всего этого Баки ставит себе задачу, кому угодно показавшуюся бы непосильной.
Найти себя.
Найти Джеймса Бьюкенена Барнса.
Кому угодно, но не ему; от Зимнего Солдата Баки досталось потрясающе хреновое наследство, но и в нем можно найти кое-что хорошее — например, ему больше неведомо слово «отступать». И он не отступает, выискивая свое место в чужом мире, упорно и старательно пытаясь разобраться, как вернуть то, чего был лишен, подолгу задумываясь над самыми простыми вопросами.
— Вы выбрали кофе? — девчонка в форменной рубашке отчаянно стреляет глазками, и Баки отвечает усмешкой на автомате, толком не понимая, что это должно значить.
— Нет, — он вертит в руках картонку со списком блюд; он не уверен вообще ни в чем.
— Давайте я помогу вам, — она улыбается просто и приветливо, в жизни Баки в последнее время было слишком мало таких улыбок. — Какой кофе вы любите?
Все эти вопросы, на которые только предстоит найти ответ; кофе, одеяло, время года, время суток, одежда, прическа, люди, — Баки восстанавливает собственные предпочтения по крупицам, а, когда не может вспомнить, старается не напрягаться и просто создает новые, ткнув пальцем в первую попавшуюся строчку меню.
Больше месяца чужих людей, квартир и гостиниц, постоянных переездов с места на место и немногочисленных разговоров с незнакомцами требуется, чтобы понять — достаточно; понять — хватит с него одиночества.
Стив Роджерс ищет его, но — снова наследство от Солдата — Баки умеет оставаться ненайденным, если захочет, — белым пятном на чужой карте, постоянно перемещающейся точкой, неуловимой и нераскрытой, — до тех пор, пока не принимает решение.
Ему пора.
Пора возвращаться, пора сделать это самостоятельно; Баки давит на кнопку звонка, хотя мог бы в считанные секунды взломать дверь, она кажется совсем хлипкой, особенно сейчас, когда распахивается с глухим стуком. Стив стоит на пороге, застывает буквально, смотрит на Баки, как на восьмое чудо света, и хочется что-то сказать, но слова застревают в горле, выходит только неясный хрип, в этом хрипе — все, о чем Баки думал за этот месяц; ему кажется, что Стив понимает его даже сейчас, потому что он тоже молчит. Ни звука не издает — протягивает руку, притягивая Баки к себе, сгребая в охапку, в объятия, такие крепкие, все еще непривычные, Стив давит, даже не замечая, но Баки не сопротивляется.
— Стиви, — выдыхает он; имя вылетает само по себе, и оно наконец звучит так, как должно.
Так, как правильно.
Выбор определяет человека; и в двадцатом веке, и в двадцать первом Баки никогда — ни секунды — не сомневался, когда его делал.
Выбор в пользу Стива Роджерса.

— Совсем не обязательно идти со мной, — Стив останавливается в коридоре, прислонив к стене щит; скрещивает руки на груди и кажется недовольным, но не то чтобы его мимика изменилась, и Баки знает — он просто обеспокоен. — Врач же сказал совсем недавно, что тебе еще рано так часто бывать в зоне действий, приближенных к боевым, это может вызвать последствия, которые не понравятся...
— Стив, — Баки машет рукой, одним жестом заставляя Стива умолкнуть, закрепляет эффект, подходя почти вплотную. Глаза в глаза — вот уже три недели, как он взял это за привычку; взгляд Стива до сих пор служит лучшим подтверждением реальности, лучшим напоминанием, лучшим свидетельством жизни. — Я знаю, что ты справишься сам. А ты знаешь, что я все равно пойду.
— Придурок, — звучит куда ласковее, чем в сороковых; Баки смеется, пожимая плечами.
— Это мой выбор.

@темы: текст, Стив Роджерс, Баки Барнс

---

4. This is My Choice

[his mission]

Название: Dead End
Автор: ✪ team steve
Бета: ✪ team steve
Пейринг/Персонажи: Крис, Себастьян
Размер: 3206 слов
Жанр: AU, драма

сюжетный спойлер

флаффный дезфик
Рейтинг: PG
Тема: 4. This is My Choice

Так всегда бывает. Окончательно выводит из себя какая-нибудь мелочь. Которая в обычный день даже показалась бы забавной, и ты бы даже посмеялся вместе с рыжей девчонкой, опрокинувшей кофе на твои светлые брюки; она, конечно, ужасно неловкая, но такая милая.
Она и извиняется очень мило и бежит дальше, потому что торопится. И вроде бы даже рассказывает, куда, но Себастьян не слушает, тупо сжимает в руке бумажный стаканчик, пока остатки кофе не начинают стекать на асфальт. К счастью, кофе успел остыть, но на сегодня можно уже расслабиться – эту вакансию он точно проебал.
Людской поток продолжает движение, затормозившего Себастьяна еще несколько раз толкают так, что даже если бы не рыжая девчонка, у кофе все равно не было бы шансов. По ушам бьют сигналы застрявших в вечной пробке автомобилей, прямо в лицо ветром несет мелкий песок. Так хочется от души зашвырнуть в кого-нибудь злосчастный стаканчик, а еще лучше – на кого-нибудь поорать. Но вместо этого – глубокий вдох, отсчитать пять секунд – и ровный выдох. На выдохе бьет ветер, теперь почему-то в спину – неожиданно сильный порыв для закупоренного по всем направлениям мегаполиса. Себастьян оборачивается навстречу воздушному потоку.
Узкий тупичок, с одной стороны стена без окон, с другой – пожарные лестницы; окна заколочены. Стена в тупике полуразвалившаяся, вся в граффити, как в «Секретных материалах». А в одном из мусорных баков наверняка завалялся мумифицировавшийся пришелец.
Себастьян не знал, что такие закоулки остались где-то в городе. Стаканчик с логотипом Starbucks полетел в урну. Рассудив, что на работе его сегодня все равно не ждут раньше одиннадцати, Себастьян решил перевести дух там, где риск наткнуться на живую душу минимален.
Вблизи граффити оказались весьма впечатляющими. Кто-то немало потрудился, выводя на неровной стене силуэты солдат, вооруженных мушкетами, решительно наступающих на противников, уже совсем неразличимых на облупившейся части стены. Себастьян уселся напротив на ящик из-под бананов и принялся разглядывать художества – или хулиганства, это как посмотреть. В любом случае – самое оно, чтобы отвлечься от локального апокалипсиса в жизни.
Помимо рисунка на стене обнаружились четыре дыры, свидетельствовавшие о том, что некогда стену украшала табличка. Какое-то памятное здание или что-то вроде. Когда Себастьяну было двенадцать, и они с матерью только переехали в США, он живо интересовался историей Нью-Йорка, но замечать на улицах города следы прошлого было в разы интереснее, чем читать сухие факты в книгах.
Сегодня Себастьяну тридцать один, маму он изредка навещает в Вудлоне, он в пятый, юбилейный раз в этом месяце опоздал на собеседование, и читает на обшарпанной стене в одной из подворотен Нью-Йорка надпись: «Привет! Меня зовут Крис, а тебя? Ты чем-то расстроен?»
Настроение в секунду скачет вверх от невероятной уместности случайного месседжа. Не получается сдержать улыбку; Себастьян находит под ногами обломок кирпича и царапает ответ «Хреново, приятель». Поразмыслив, дописывает: «Проблемы на работе – это бесит мою девушку. Беспросветно!»
Определенно, в приподнятом настроении в осточертевший офис идти не так тошно, как обычно.

Противно, что удачи сменяются провалами как будто по расписанию.
По статистике удачи чаще приходятся на начало недели. Отдохнувший Себастьян способен горы свернуть. Если только никому не удается вытащить его на тусовку в воскресенье вместо традиционной субботы. Но тогда первые два дня рабочие неурядицы отходят на второй план по сравнению с жаждой выпить колы и съесть бургер. Похмельный Себастьян – по сути очень примитивный организм.
Ну а пятница – это, конечно, святое. Часов до девяти вечера мозг выносят с, ей-богу, достойным лучшего применения энтузиазмом. А после, если успел сбежать, как-то не получается сгенерировать идею хоть сколько-нибудь отличную от напиться с горя… или на радостях, если честно, уже не разобрать.
Джен сегодня и все выходные на тим-билдинге. Себастьян – в подворотне с уже знакомыми облупившимися граффити. Он не собирался приходить специально, ему было даже не по пути – ноги сами принесли. Удивительно спокойное место, здесь даже дышится легче, несмотря на наличие двух мусорных баков, которыми, правда, судя по всему, никто не пользуется.
Себастьян не сразу заметил, что под оставленной им надписью есть ответ. «Реши сначала что-то одно, – написал человек по имени Крис. Не поленился, пришел, и написал. – Если личная жизнь наладится, с работой станет проще. Наоборот тоже действует». Себастьян провел рукой по стене, чтобы проверить, не кажется ли ему. Задумчиво растер мел подушечками пальцев.
Кому вообще пришло бы в голову забираться в такую дыру и что-то писать на стене? И приносить с собой мел, явно специально, потому что ничего годного для письма на стенах Себастьян рядом не нашел, кроме все того же куска кирпича.
Взрослые люди не носят мел в кармане и не устраивают чат на кирпичных стенах.
Себастьян написал: «Звучит как план. Но с чего начать?» – и на следующий день решил прийти уже целенаправленно.
На стене опять был ответ.
«Если подруга требовательная, то лучше с работы».
Советы были не ахти как новы, но сама ситуация Себастьяна забавляла. Он хотел написать что-то вроде: «Переписка на стене – это медленно и уныло, найди меня в скайпе». Но подумал, что нет, совсем не уныло и написал: «А что тебя заставляет писать на стенах?»
«Одиночество», – увидел он через пару дней.
Себастьян немного презирал людей, постоянно торчащих в соцсетях, и предпочитал электронной почте открытки за полтора доллара.
«Здесь становится мало места», – написал Себастьян и на следующий день принес тетрадь.

В течение ближайшей недели, втянувшись в игру, Себастьян более-менее подробно рассказал о себе. По сути, все его рассказы сводились к одному: некто переживает кризис личности, который его девушка называет ленью или распиздяйством, в зависимости от стадии ссоры.
«Давай, – писал Себастьян, – скажи, что я неудачник».
Крис отвечал, что это называется по-другому: люди, которым всегда нужно нечто большее. Что те, кто живет по накатанной, в основном счастливы. Что для выхода из зоны комфорта нужна смелость. Что неопределенность – побочный эффект от возможности выбора, и это большая удача, что он у Себастьяна есть. Что он может заняться вообще всем, чем угодно. И все в таком духе, но без понтов и назиданий. Крис ему определенно нравился.
К началу второй недели любопытство взяло верх над терпением. Ужасно хотелось поговорить вживую. Но от встречи Крис отказался, не объясняя причин. Просто сказал, что не может прийти.
Себастьян затаил обиду. Достаточную, чтобы попытаться Криса выследить. Один раз часа три просидел в открытом кафе на другой стороне улицы, откуда отлично просматривался вход в тупик, и даже был виден ящик, под которым лежала тетрадь. Когда стемнело, наблюдение пришлось свернуть. Не ночевать же, в самом деле, рядом с мусорками.
О себе Крис рассказал немного. Себастьян узнал, что у Криса большая семья, две сестры и младший брат. Что чему он только ни думал посвятить свою жизнь: в детстве хотел стать ветеринаром, пока его пес тяжело не заболел, и он понял, что представить не может, как это – переживать такое каждый день. Что он тоже когда-то курил, лет в тринадцать, но быстро бросил, потому что здоровье и так было ни к черту. Потом, правда, исправилось, но вот в младенчестве долгое время все боялись, что он не выживет, пока бояться не устали…
Тогда впервые Себастьян почувствовал не смутное беспокойство, а явственный холодок по позвоночнику.
«Я не говорил тебе, что курю. Ты следишь за мной?»
Уже подходя к выходу из тупика, Себастьян остановился. Выходило грубовато и немного нечестно, ведь он и сам следил. Другое дело, что у него не получилось. В общем, лучше бы поставить точки над «и», а не сбегать, ожидая увидеть назавтра три листа с оправданиями.
Он вернулся, отодвинул ящик, раскрыл тетрадь – и медленно осел прямо на асфальт. Под его вопросом уже был ответ.
Себастьян закрыл тетрадь и, нервно усмехаясь, ткнулся лбом в обложку. Резко выпрямился, вдохнул-выдохнул и снова открыл.
– Блять, – произнес он от всей души. Он мог поклясться, что за эти несколько секунд слов на странице стало больше.
«Прости, пожалуйста, – было выведено знакомым почерком. – Я не то чтобы следил. Как тебе объяснить. В общем, скажем так, я не мог не следить. Я постоянно тебя вижу, пока ты здесь.
Наверное, стоило начать не с этого.
Черт.
Кажется, теперь можно не объяснять».
– Нет уж, пожалуйста, ты объясни! – зло выкрикнул Себастьян, захлопнув тетрадь.
Подождал минуту и с мрачной обреченностью открыл снова.
«Себастьян, я родился в 1832 году. А погиб в 1864 на этом самом месте».
Чувство было такое, как будто его ударили под дых. Когда Себастьян снова смог вдохнуть, он нацарапал на листе, сильно вдавливая карандаш:
«Ты понимаешь, что умер только что? Практически у меня на руках!»

В Нью-Йорке второй день дождь. Джен второй день довольна Себастьяном, потому что он наконец-то перестал жаловаться и погрузился в работу. Немного обидно, что задерживается допоздна, но что поделать, таков мир бизнеса.
Себастьян врал. По вечерам он сидел под зонтом на ящике из-под бананов с нетбуком на коленях.
Он говорил и смотрел, как медленно одна за другой вдавливаются кнопки клавиатуры. Крис еще не привык печатать, но с энтузиазмом наверстывал 150 лет прогресса. Призраки из его ближайшего окружения, как выяснилось, предпочитали не иметь ничего общего с миром живых и неохотно общались даже между собой. Крис же живо интересовался всем новым, до чего мог дотянуться.
Крис рассказывал истории. О детстве, о семье, о девушке, которую они не поделили с другом, и о том, как он все-таки уступил. В красках, с подробностями, слишком ярко для человека, от которого не осталось даже могилы. Себастьян сказал, что в словах Криса больше жизни, чем во многих его живых знакомых. Крис был польщен.
Себастьян принес плеер и оставлял его включенным, уходя домой к довольной Джен. Крису понравились Битлз. На очереди были Нирвана и Депеш Мод. В субботу они смотрели «Унесенных ветром».
– Знаешь, кажется, это и правда работает! – сказал однажды Себастьян.
«Отлично! А что именно? »
Крис недавно узнал о существовании смайликов и иногда злоупотреблял ими.
– На работе все пошло в гору. Когда личная жизнь наладилась.
«Это отлично! Так держать!»
– Только я не уловил, что в конечном итоге за чем последовало.
Себастьян сказал, что подумывает записаться на курсы актерского мастерства. Просто посмотреть, что получится. Всегда хотел попробовать. Крис ответил, что мечтал стать художником, даже учился, но война не оставила выбора никому. 69-нью-йоркский пехотный полк и никакого простора для воображения.
– Нарисуй мне что-нибудь, – попросил тогда Себастьян, прикидывая, где бы до завтра раздобыть планшет. – Я принесу тебе кое-что, тебе точно понравится.
«Есть же тетрадь».
Себастьян украдкой провел рукой над клавишами, пока Крис набирал текст, но ничего не почувствовал, кроме тепла от процессора.
На следующий день он нашел в тетради свой портрет. Простой карандашный набросок, но сразу узнаваемый. Пока загружался нетбук, Себастьян смотрел на рисунок, думая, каким непривычно довольным жизнью он на нем изображен. А еще о том, что это впечатлило его больше, чем все новости на сегодня, вроде грядущего повышения и возможного переезда.
Себастьян написал под рисунком «спасибо», вырвал страницу и спрятал в карман куртки.

Себастьян был не в духе и отказывался говорить, почему. А Крис рассказывал, как уныло в мире призраков и как быстро это уныние затягивает новоприбывших, превращая даже молодых в невыносимых зануд. Он точно не знает, как это работает, но призраками становятся не все, только те, у кого остались действительно сильные эмоциональные привязки к миру живых. Не обязательно к людям, чаще их держит какой-то долг, поэтому призраки встречаются, например, в старых фортах, которые они поклялись защищать еще при жизни.
Застрявшие в непонятном пространстве, которое между собой они звали Лимбом, души не могли отправиться дальше – в загробный мир. Так, по крайней мере, они сами предполагали. Наверняка никто не знал, ни что это за место, ни что будет со всеми ними дальше.
Себастьян спросил, к чему привязка была у Криса, уж не к этому ли прекрасному куску стены. Крис ответил, что очень любил жизнь. Держался за нее всеми силами, не потому, что боялся смерти, а потому, что ценил каждое мгновение и любил каждый, даже самый паршивый день. А теперь именно место, где Крис погиб, связывает его с миром живых. Себастьян напряженно уточнил, что будет, если стена совсем разрушится. Крис уверил его, что дело не в стене, и он никуда не денется.
«Всегда, даже перед лицом неминуемой смерти, всегда выбирать жизнь», – сказал Крис.
– Отличный девиз для мертвеца, – недобро усмехнулся Себастьян.
Перед уходом он отковырнул от стены кусок кирпича и забрал с собой. Ничего из этого не вышло.

Себастьян начал клевать носом на первых 15 минутах «Крестного отца». Он обожал этот фильм и смотрел раз восемь, но позади была насыщенная ночь и трудный день. И похмелье еще не до конца отпустило, если уж совсем честно.
Фильмы они смотрели с наушниками, чтобы не привлекать внимание. Крис рассказывал, что благодаря его скромным способностям нежелательные личности даже не успевают подумать зайти в проулок. Долгое время ему удавалось поддерживать свой тупик безлюдным и чистым, но для этого требуется внимание, которое полностью переключается на Себастьяна, когда тот приходит.
Недавно Себастьян притащил и пристроил за мусорным контейнером старое истрепанное кресло, продавленное, но очень удобное. В правом наушнике звучат голоса, левый болтается свободно, переброшенный через плечо. Глаза слипаются, Себастьян удобнее устраивает голову на спинке кресла, и кажется, вот-вот заснет, когда вздрагивает от прикосновения к левому предплечью. Такого ледяного, что кожа горит, даже когда Крис отдергивает руку.
Себастьян сразу понимает, что это именно он. Как бывает во сне, сразу знаешь и все. Крис смотрит на него с ужасом.
– Ты ведь не умер? – очень тихо спрашивает он.
И оттого, что у Криса теперь есть внешность и голос, у Себастьяна все переворачивается внутри. Он улыбается, и слышит себя, как будто со стороны:
– Нет. А ты… не прозрачный.
Крис вздыхает с облегчением. Вздыхает, совсем как живой, и улыбается как-то неловко, будто извиняется за что-то. Себастьяну очень хочется узнать, дышит ли он на самом деле.
Крис показывает ему свой дом. Классический американский домик с белым штакетником. Интерьер вполне современный, хотя кое-где встречаются промахи вроде монитора без системного блока или телефонной трубки без базы.
– Откуда ты их берешь? Материализуешь силой мысли? – спрашивает Себастьян, увлеченно рассматривая старинный патефон с надтреснутой пластинкой Мирей Матье.
– Не всегда получается, – признается Крис. Кивает на патефон. – Он давно устарел, а как работают ваши новые аппараты, я совсем не могу представить. Соседи делятся неохотно. Хотя из некоторых удается что-то вытянуть. Ну, пока они еще свежие.
– Я бы посмотрел на айпад в твоем исполнении.
Крис хмурится, Себастьян не может сдержать ухмылку.
– Тут вообще есть хоть что-то только потому, что мы этого хотим, – продолжает Крис. – Я сам не видел, – со значением добавляет он, – но старожилы рассказывают, что совсем-совсем древние души, которые уже ничего не хотят, но и упокоиться с миром не могут, продолжают летать высоко-высокого в небе. Но они невидимые, поэтому проверить нельзя.
– Тем более что небо, получается, здесь тоже весьма условное, – кивает Себастьян. – А познакомишь меня с соседями?
Крис говорит, что это плохая идея, что мертвые в большинстве своем сторонятся даже друг друга. Они законсервированы каждый в своем времени и не стремятся узнавать ничего о том, что было после них. Наверное, надеются, что это поможет им порвать с миром живых. Поэтому Криса особенно недолюбливают. У него, например, есть кухня, хотя призраки не едят, и спальня, хотя им не нужно спать.
А теперь есть живой друг. Пожалуй, это встряхнет всю улицу и еще несколько соседних.
– А пойдем, – говорит Крис.
Мистер Патерсон выращивает кукурузу. Не в поле, а прямо на участке. Она вырастает совсем каких-то диких размеров, пока миссис Пратт не начинает жаловаться на то, что «эти джунгли» затеняют ей ящики с маргаритками. Тогда он их выкапывает и начинает растить новые.
Себастьяна больше всего поражает то, что здесь что-то в принципе может расти.
Дом Джона Доу похож на салун. Парню прострелили голову, и он потерял память, так что не знает ни собственного имени, ни чем занимался при жизни. Хотя догадаться не трудно. Он отлично стреляет, часто забывает ружье в кресле-качалке на веранде, а в подвале его дома, уверяет Крис, хранится целый арсенал и даже морская мина. Откуда у ковбоя могла взяться морская мина, Себастьян решил не уточнять.
– Смотри, смотри! – Крис пихает Себастьяна локтем. – Они чувствуют, что ты живой!
Из-за стальной решетки на них не мигая смотрят две бледные особы, неотличимые внешне, в абсолютно одинаковых платьях с кринолином и кружевных чепцах. Себастьян махает дамам рукой. Они не шелохнулись, продолжая смотреть.
– Выглядит крипотно, – признает Себастьян.
Крис смеется.
– Ты слишком живой для призрака, ты знаешь?
– Да, ты говорил.
Себастьян хочет сказать что-то еще, но тело престает слушаться. Все вокруг тоже замирает стоп-кадром: облака над головой Криса, дома на заднем плане и сам Крис, глядящий уже совсем не так весело.
Когда Себастьян наконец смог моргнуть, вокруг была чернильная тьма. Еще через секунду в глаза ударил отблеск света фар, из-за мусорки выскочила кошка и, заорав, бросилась прочь. Что-то разбудило его. Себастьян потер глаза. В горле противно защипало.

В мире призраков также восходит и заходит солнце, поют птицы, иногда идет дождь и дует ветер. Только совсем нет детей и почему-то кошек.
Крис сидит на ступенях веранды с планшетом и карандашом, Себастьян курит, опираясь локтями на перила. Мистер Патерсон, проходя мимо, бросает через забор, что водить в гости живых – это моветон.
– Мистер Патерсон, уверяю вас, я живых тоже не очень! – кричит ему Себастьян, но не удостаивается даже взгляда.
– Знаешь, – говорит Крис, – иногда меня пугает то, как ты отзываешься о живых.
– А за что мне их любить, – пожимает плечами Себастьян.
– Я не об этом.
– Я понял.
Разговор не клеится. Себастьян точно знает, что хочет сказать, но также точно знает, что Крис ответит. Он гасит окурок, подходит к сидящему к нему спиной Крису и подносит раскрытую ладонь к шее. Холод ощущается только очень близко к коже, но такой, что пальцы сразу защипало. Себастьян сжимает кулак и уходит в дом, закрыв за собой дверь.
Определенно Себастьян – редкостный неудачник, если ему хорошо там, где живому хорошо быть точно не должно.
Нужно было что-то делать со всем этим. С переездом в Лос-Анжелес, где всегда тепло, счастливой, легкой на подъем Джен, пакующей чемоданы и с единственной «точкой выхода», остающейся в Нью-Йорке. Кстати, самому Себастьяну тоже неплохо бы собрать чемодан, их рейс через три дня.
Он ведь будет приезжать примерно раз в месяц, может немного реже. Так случается, друзья остаются, и нет в этом никакого драматизма. Но почему-то язык никак не поворачивался рассказать об этом Крису. Себастьян очень четко представлял, как Крис посмотрит своими ясными грустными глазами и бодро скажет: «Ужасно рад за тебя, приятель». Пожалуй, Себастьян тогда наплевал бы на обжигающий холод и от души съездил по его честной физиономии.

За день до вылета Себастьян сидел в кафе напротив входа в тупик, где три месяца назад пытался выслеживать Криса. Тетрадь, уже замусоленная и надорванная с одного края, была открыта на предпоследней пустой странице. Себастьян долго думал, что написать, крутил в голове так и эдак, но за час так и не написал ни слова. Изгрыз карандаш, выпил три чашки кофе и выкурил полпачки. Наконец, взбесился сам на себя за беспомощность и начал:
«Помнишь, я говорил, что в Лос-Анджелесе запускают новый проект? Создают рабочую группу. Очень крутая возможность. Мы уже вязли билеты и…»
И еще полстраницы очень правильных слов, которые слишком тошно было бы произносить вслух.
Себастьян выдернул страницу и смял.
«Знаешь, – написал он, – отношения на расстоянии – не мой вариант. Прости».
Себастьян поднялся, взял тетрадь и вышел из кафе.
Резкий звук автомобильного сигнала раздается слева. Себастьян поворачивает голову. Автобус не так уж и близко, что за нервный водитель, думает Себастьян, первый раз что ли видит, как кто-то идет на красный?.. Времени хватило бы еще два раза туда-обратно перейти, а он все сигналит и сигналит, а скорость, главное не снижает. Да отхожу я, отхожу, не надо так психовать.
Себастьян сминает тетрадь в руке и не двигается с места.

Первая пост-кредитная сцена:
– Ты обещал прекратить пугать людей.
– Я передумал.
– Это нехорошо.
– Это весело.
– Первые несколько раз, возможно. Но быстро надоедает.
– Мне еще не надоело.

Вторая пост-кредитная сцена:
– Опять мистер Патерсон высадил свою чертову кукурузу у забора.
– Что ты имеешь против кукурузы?
– То, что она вымахает на два метра и закроет свет окну в спальне.
– Ну и ничего страшного, в темноте лучше спится.
– Учитывая, что нам не нужно спать, звучит оригинально.
– Все остальное в темноте тоже лучше.
– ...а я и забыл, что ты такой пуританин, старичок.
– Вообще я говорил про просмотр фильмов.
– Ну конечно.

@темы: текст, Крис Эванс, Себастьян Стэн

---

3. An Unlikely Alliance

[his friend]

Название: If only gods can help?
Автор: team bucky
Бета: team bucky
Пейринг/Персонажи: Баки Барнс, Стив Роджерс
Размер: мини (2019 в словах)
Жанр: джен, hurt/comfort
Рейтинг: G
Тема: 3. An Unlikely Alliance
Предупреждения: имеет место отсылка к фильму "Пятое измерение", вдохновил этот пост
Краткое содержание: Если силы, с которыми приходится считаться.
Дисклеймер: Все принадлежит тем, кому принадлежит

Зимний Солдат прячется в Гонконге, и что-то подсказывает ему, что это хорошее решение. Огромный город, похожий на кишащий суетливыми насекомыми муравейник. Люди, которым наплевать на всех, кроме себя, и две полноценные базы Гидры — одну из них забросили, но необходимые вещи остались на своих местах. Солдат выгребает из тайников оружие, деньги в местной валюте и доллары. На второй еще есть люди — они заново ломают ему правую руку, чтобы кости срослись правильно, и латают бионический протез, спрашивают что-то, требуют отчета, суетятся и раздражают. Эту базу он с темным удовольствием разносит сам.
У него все еще случаются провалы в памяти — Солдат сам не знает, как добрался из Нью-Йорка в Гонконг и что привело его после подрыва базы на небольшой рыбный рынок. Он находит крохотную забегаловку, в желудке у него урчит от голода, а в кармане теперь есть местная наличность. Солдат падает на пластиковый стул, который разъезжается под его весом, и просит немолодую китаянку приготовить что-нибудь сытное, не удивляется даже, когда понимает, что говорил с ней по-китайски. Он закрывает глаза, прикрывает лицо ладонями и повторяет себе под нос:
— Меня зовут Джеймс Бьюкенен Барнс. Сержант Барнс, три-два-пять-семь, — он тянется пальцами к груди, хотя знает, что никаких жетонов там нет.
Первая привязка к реальности, которой его лишили. Солдат хочет их обратно.
Женщина ставит перед ним миску дымящейся лапши, от которой идет густой арома пряностей и мяса. Она снова отходит за стойку и каменеет лицом, когда к его столику подходит худая растерянная девушка лет двадцати пяти. Китаянка, уровень опасности нулевой, временная дезориентация, отмечает про себя Джеймс и принимается за еду. Ему абсолютно наплевать. Девушка нарезает круги вокруг столика и сжимает в побелевших пальцах растрепанный блокнот, хочет что-то сказать, но трясет головой и отступает. Джеймс поднимает на нее тяжелый взгляд. Она замечает его, садится напротив и показывает ему удивительный по точности рисунок. На рисунке изображен Стив.
— Он ищет тебя, — шепчет она ему и смотрит в лицо, ждет реакции, — и однажды найдет. Защити меня, и я помогу тебе сбежать.
— Ты видишь будущее? — Джеймс не удивляется.
В его голове находится много интересной информации — существование людей с такими способностями тоже. Он кивает девушке и просит у хозяйки еще одну порцию. Вместо молоденькой китаянки перед ним сидит очень худой и бледный парень и штрихует что-то в небольшом альбоме. Джеймс вздрагивает, мотает головой и сжимает до хруста зубы. Он чувствует, как дремавшая до этого момента память ворочается в его голове болезненным неповоротливым комом.
— Ты будешь вспоминать, и голова будет болеть, — девушка с жадностью набрасывается на еду, и голос у нее невнятный. — С каждым разом все сильнее.
— Ну спасибо, — отзывается он и сосредотачивает внимание на своей тарелке.
Когда они расплачиваются и уходят, пожилая китаянка сплевывает им вслед:
— Куанг!
Джеймс знает перевод и думает, что она, может быть, права. Может, они правда сумасшедшие? Только что встретившиеся, без памяти, но со способностями, которые большая часть людей сочтет выдумкой.
*
— Он знает, что ты в Гонконге.
Джеймс Барнс — он все еще учится откликаться на это имя — поднимает тяжелый, ничего не выражающий взгляд на девушку и кивает. Она трет виски, и темные волосы налипают на прозрачно-розовый леденец, зажатый в пальцах. Джеймс тянется к ней, поправляет выбившиеся из-под шапки скользкие прядки и слизывает с кожи сладкие следы. Ему кажется, что это проявление заботы. Девушка поднимает на него глаза, они у нее красивые: почти черные от расширившихся зрачков, и чуть приподнятые в уголках, и совсем растерянные. Она так и не вспомнила о себе ничего, и Джеймс чувствует что-то похожее на жалость.
— Поехали со мной, — говорит он, чем удивляет обоих.
Девушка смотрит на него, пожимает плечами и поправляет спадающие от движения лямки растянутой майки. Они собираются без лишней суеты — что у Джеймса, что у нее не слишком много вещей. Квартиру оставляют открытой, и дверь чуть скрипит под порывами ветра.
Стив опаздывает почти на сутки.
Это оказывается своеобразной точкой отсчета. Джеймс и девушка убегают, а Стив догоняет, и каждый раз между их исчезновением и его появлением остается все меньше времени.
— Он упорный, — говорит Джеймс и улыбается. — Всегда был упорным.
Память возвращается к нему урывками, кусочками разбросанной мозаики. Джеймс чистит зубы перед мутным зеркалом в крошечной комнатке в Каннамгу, одном из самых густонаселенных районов Сеула, а видит худое острое лицо Стива, наблюдающего за процессом бритья. Он ставит перед девушкой тарелку с яичницей, а в ушах у него гремит от взрывов в глубине завода, который был его тюрьмой, пока не пришел Стив. Даже во сне Джеймс слышит настойчивый хриплый шепот — это Стива сжирает лихорадка, и он кажется слишком хрупким, изможденным, и кожа его под пальцами до больного чувствительная.
Девушка просит дать ей имя, и Джеймс не может ничего придумать. У него все еще проблемы с фантазией. Она девушка. Провидица. Он называет ее Сеул, и ей вроде бы это нравится.
— Он снова тебя нашел, — говорит однажды Сеул, и губы ее подрагивают в улыбке. — Совсем рядом на этот раз.
Джеймс достает из шкафа заготовленные на случай спешных сборов сумки, натягивает темную кепку на глаза, и Сеул торопится за ним, сбегает неслышными шагами по лестнице следом — она помнит, что ее спутник не любит лифты.
Они разминаются со Стивом на четыре часа.
В аэропорту они сидят почти сутки — Сеул не может определиться с рейсом, глаза у нее чуть закатываются, а пальцы с зажатым в них карандашом порхают по клетчатой бумаге. Джеймс приносит ей кофе, утирает кровь из носа и отгоняет до жути самоуверенного мужчину в деловом костюме — ему хватает одного вида бионической руки и застывшего взгляда Джеймса.
— Соединенные Штаты. Нью-Йорк. С пересадками, — она тыкает карандашом в переливающееся расписание рейсов и подхватывает свою сумку. — Деньги еще есть?
Джеймс кивает, и она тут же тащит его в небольшую лавку со сладостями. К началу регистрации он думает, что звук разгрызаемой карамели будет преследовать его во снах. Он отключается в самолете, но снятся ему не прозрачные шарики леденцов, а колкая метель и несущийся на всех парах поезд. Джеймс знает, что случится потом, и старается выдраться из сна, пока тот не превратился в кошмар, но, как всегда, ему не удается. Он просыпается от хруста — бионическая рука дробит подлокотник кресла. Сеул так и грызет свои карамельки, вид у нее счастливый и отсутствующий.
К моменту приземления в Кеннеди зубы от количества уничтоженных леденцов болят даже у него. Сеул на секунду теряется, закрывает ладонью глаза и тянется к истрепанному блокноту. Джеймс привычным жестом приобнимает ее за плечи, ведет сквозь толпу, пока она зарисовывает очередное видение. Они садятся в такси, он называет адрес первой всплывшей в памяти конспиративной квартиры Гидры и откидывается на сиденье. В висках пульсирует боль, словно у него приступ мигрени — раскаленные иглы раз за разом высекают искры из черепа. Картинки продолжают встраиваться в почти заполненную мозаику, и Джеймсу хочется верить, что он не сойдет с ума, когда все вспомнит.
— Он найдет тебя. Где бы ты ни был, — Сеул проводит тонкими прохладными пальцами по его лбу, дарит секундное облегчение и отстраняется. — Однажды я не смогу помочь.
Таксист даже не смотрит на них, притормаживает у нужного дома и протягивает руку за деньгами. Лицо у него настолько скучающее, что даже блеснувшая сталь руки не может его удивить. Он ждет, пока из машины выберется Сеул, и тут же дает по газам. Они провожают его глазами, пожимают плечами и заходят в дом. Подъезд неухоженный, но вполне чистый, и Джеймс не одергивает девушку, когда она ведет пальцами по изрисованной стене.
Стиву бы понравилось, думает он и поднимается следом. Сеул нет нужды говорить, на какой этаж подниматься — она и так знает. В квартире не продохнуть от пыли, но тайники с оружием и деньгами на месте, и сейчас это главное.
Стив дает им передышку почти в месяц.
Джеймс мучается кошмарами, непрекращающейся агонией разума, зациклившегося на моменте падения. Он видит этот сон каждую ночь, видит его наяву в отражении в зеркале, слышит грохот поезда и собственный крик в шуме разношерстного Челси.
— Может, хватит убегать? — Сеул промокает холодным полотенцем его покрытое липкой испариной лицо и выглядит задумчивой.
— Нет. Еще нет, — Джеймс сам не знает, почему раз за разом отказывается.
— В последнее время я совсем не вижу его. Он, как телефон вне зоны доступа, — она морщит лоб и даже закусывает губу в раздумьях.
Этому жесту она научилась у него.
Через три недели Джеймс выглядит, как живой мертвец, и Сеул не может скрыть удивления, когда он просит его подстричь. Он смотрит на себя в зеркало, как змея — взгляд ничего не выражает, веки не двигаются. Девушка стоит рядом с ножницами в руках, и закаменевшая линия спины выдает Джеймса с головой — он боится. Не острого предмета возле лица, он боится того, что может увидеть в зеркале. Сильнее всего он боится не увидеть там Баки. Сеул даже леденец изо рта вытаскивает от усердия, разглядывает его волосы, перебирает тонкими пальцами и режет, режет чуть вьющиеся пряди. Джеймс смотрит на свое отражение, и губы его чуть дергаются в улыбке.
Он засыпает только под утро, и пальцы живой руки так и остаются зарытыми в ставших короткими волосах, и ему снова снится поезд. Это выматывает его, подрывает настолько, что следующие два дня Джеймс не может даже встать.
— Стив рядом, — говорит ему Сеул, протягивает очередной свой рисунок, а он только отворачивается носом к стене.
— Он знает, где ты, — говорит она через несколько часов.
Джеймс пытается подняться с постели, ищет глазами необходимые вещи, но Сеул только кладет ладонь ему на грудь и прижимает к постели.
— В этот раз он тебя найдет. Я тебе больше не помощник, — она поднимается с легкостью и вытаскивает из-под кровати сумку со своими вещами. — Есть силы, с которыми приходится считаться даже провидцам.
Сеул оставляет ему изрисованный блокнот: почти на каждой странице Стив перед дверями покинутых ими квартир, Стив расходится с ними в толкучке лондонского метро, Стив в аэропорте Сеула смотрит на их улетающий самолет. Стив, Стив, Стив. Один, с какими-то людьми, обозначенными несколькими штрихами, затянутый в новую форму, на мотоцикле, в парке.
Джеймс выбирается из кровати — его шатает от слабости и голода, перед глазами нефтяными пятнами разливается чернота. Он смотрит на себя в треснувшее зеркало, плещет в лицо холодной водой и как есть, в футболке и джинсах, выходит на улицу. Небо почти черное, воздух несет с собой сырость и прохладу, мягкий свет фонарей над головой разгоняет сгущающуюся тьму. Джеймс садится на бордюр, замечает свои босые ноги, хмыкает себе под нос и остается на месте. Догонялки кончились.
Стив появляется спустя час. Он за рулем сверкающего хромом мотоцикла, огромного и кажущегося неповоротливым. Джеймс смотрит на него исподлобья, чувствует, как губы дергаются в попытке улыбнуться, и встает пошатываясь. Стив ловит его, кладет руки ему на бедра, и даже сквозь слой отсыревшей одежды чувствуется их жар.
— Ты все вспомнил? — зачем-то спрашивает он и всматривается в заросшее щетиной, такое знакомое и незнакомое теперь лицо.
Джеймс кивает, переступает босыми ступнями по асфальту и морщится от боли — небольшой, но острый камешек впивается в мякоть стопы.
Стив опускает взгляд, видит его побелевшие от холода ноги и начинает суетиться. Затаскивает Джеймса на мотоцикл, стягивает с себя куртку и укрывает ею чуть подрагивающие плечи, пытается ладонями растереть ступни и очень напоминает себя прежнего, каким он был после плена Баки: неловкий, заботливый, действующий на рефлексах и даже не думающий об опасности, когда склоняется перед ним и оставляет беззащитными спину и шею. Джеймс втягивает в себя запахи с куртки и прикрывает глаза. Они снова не одни.
— Как ты нашел меня? — спрашивает Джеймс, прижимаясь лбом к широкой спине.
— Попросил помощи у бога, — отвечает ему Стив и заводит мотоцикл.
*
У него маленькая аккуратная квартира и много вещей из их времени, удивительным образом сочетающихся с крохотными островками современности: ноутбук, плоский телевизор на стене и разнообразная кухонная утварь.
Они сидят на диване перед выключенным телевизором до самого утра, иногда перебрасываются парой ничего не значащих фраз и молчат все остальное время. Им обоим нужно столько рассказать, что одна ночь уже ничего не изменит. Поэтому они просто смотрят в черный экран телевизора и молчат. Засыпают там же, на разложенном диване, и кости у них потом ноют, несмотря на регенерацию.
— Доброе утро, Баки, — зевает ему Стив утром и трет помятое лицо.
— Доброе утро, — отзывается Джеймс и самую малость улыбается.
Этой ночью ему не снился поезд. Он снова Баки. Теперь все хорошо.

@темы: текст, Стив Роджерс, Баки Барнс

---

3. An Unlikely Alliance

[his mission]

Название: Своим чередом
Автор: ✪ team steve
Бета: ✪team steve
Пейринг/Персонажи: Стив/Баки, Сэм Уилсон
Размер: 2563 слова
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Тема: 3. An Unlikely Alliance

«…чего вы боитесь. Судя по всему, Зимний Солдат совсем не горит желанием встречаться с другом детства, и мы попросту теряем время, болтаясь по обеим Каролинам вот уже третью неделю подряд. Никаких происшествий, разрушений и жертв тоже не зафиксировано, по крайней мере, никаких необычных происшествий, разрушений и жертв.
Знаю я вашу точку зрения, и я с ней не согласен. Зимний Солдат – это не совсем солдат. Это, скорее, оружие. Пока у оружия нет хозяина, оно неопасно. Конечно, психика! Посттравматический синдром, все дела. Да, некоторые, вернувшись с мест ведения боевых действий, срываются, да, у Солдата, с его трудностями с памятью и самоидентификацией, могут возникнуть те же проблемы… Собственно, поэтому я и здесь, с кэпом. Опытный специалист по ПТСР, помните? Не просто ваш стукач на полставки.
И не надо играть со мной в красивые слова, я знаю, как это все называется. Без проблем. Я видел эту чертову срань за работой так же близко, как вы, сэр, так что… Я понимаю ваши опасения. И отдаю себе отчет, что Роджерс немного не в себе от чувства вины и всего такого прочего. Его я тоже отлично понимаю, и знаю, что, окажись я в его ситуации… Я бы наплевал на все, лишь бы вернуть Райли.
Так что не думайте, что я это делаю ради вас, понятно? Это ради Стива. Ради его шанса. Я не хочу, чтобы все обернулось дерьмом. Когда – если! – мы все-таки найдем этого чертова Солдата, Роджерсу понадобится помощь. Он, может, еще не понимает, а вот я знаю точно. Понятия не имею, что он там высмотрел в Зимнем Солдате, но вы, как и я, глядели ему в лицо. Это смерть. Это идеальное оружие. Максимум, что получит кэп –идеальное оружие на своей стороне… И это, боюсь, сломает его.
Я прямо вижу, как вы морщитесь. Стив Роджерс, идеальный Капитан Америка, стойкий, несгибаемый… Вы, кстати, знаете, почему на самом деле кэп тогда, в сорок четвертом, грохнул самолет об Гренландию? Бьюсь об заклад, никто не знает, а Стив мне рассказал как-то. Одним из вечеров – день снова прошел впустую, мы вымотались как черти и засели в маленьком придорожном ресторанчике за парой отбивных с пивом.
Это было самоубийство. Суицид. Вся операция от начала и до конца – суицид. Стив надеялся, что его грохнут еще в самом начале, подсознательно, естественно. Думал-то он, что хочет покончить с Гидрой. Потом только понял, когда уже в самолете падал. Когда сказал, что утопит самолет, а сам направил его на сушу.
Роджерс не хотел, чтобы его нашли. Не собирался выживать. Потом, уже сейчас, размороженный, читал отчеты, как Говард Старк искал его в океане, и окончательно понимал все…
А, знаете, почему герой, красавец и символ Америки собирался сдохнуть перед самой окончательной победой над фашистами?
Потому что Баки Барнс погиб.
Джеймс Бьюкенен Барнс.
Я тут почитал кое-что. Не эти пропагандистские брошюрки, а пару книжек. Мемуары, знаете. У Фэлсворта, например, много интересного, он, конечно, ни о чем не говорит напрямую, все очень деликатно и в обход, но… Я же вижу Стива каждый божий день. Пусть кому другому пытается морочить голову своими скользкими британскими шуточками. У Джонса так и вообще все черным по белому, парень был отчаянный малый, ему повезло, что он был героем войны, хотя и не таких героев линчевали у первого же столба. Мемуары Джонса, кстати, не издавались раньше, книжка вышла только в прошлом году, на волне популярности кэпа. Сейчас все проходит, чем больше перца, тем лучше… Читали? Да наверняка. По долгу службы. Морщась и хмурясь.
Так вот, это все – правда. Роджерс и Барнс – они были не просто друзьями, они были любовниками. И не так, знаете, как иногда случается на войне… ну, что я вас рассказываю? Адреналин, женщин нет, а товарищ всегда рядом и поможет в трудную минуту… В общем, нет. Они любили друг друга. Сами толком не понимали, что любят, но жить друг без друга не могли.
Я смотрю сейчас, как Стив мечется. Как его сжигает изнутри. Сейчас он каждую секунду думает о том, что смалодушничал и подписал Баки приговор. Что, если бы он тогда попытался выжить и найти его…
Он боится. И я боюсь вместе с ним. И мы боимся совсем не того, чего боитесь вы, сэр. Зимний Солдат не пойдет крушить и убивать мирных жителей направо и налево. Ему это незачем. По большому счету ему сейчас вообще ничего не нужно. Я даже не уверен, что он еще жив…
Вы ведь читали эти отчеты, что Наташа слила в сеть? Документация врачей Гидры. Все, что они делали с Баки Барнсом, чтобы превратить его в Зимнего Солдата.
Серьезно, у меня крепкие нервы, черт возьми, мои нервы – это просто стальные канаты, но я не смог. Не смог дочитать до конца, понимаете?.. Это какая-то сраная вивисекция, меня от хроники про концлагеря так не выворачивало. А Стив читал. Мы были тогда неподалеку от Винчестера, Вирджиния, почти в самом начале поисков. Сеть ловила только у стойки мотеля, так что Стив сидел там и читал несколько часов. Потом ушел и вернулся только к ночи. И не спал до утра, зато выкурил в окно три пачки сигарет. А вы знаете, он не курит…
Так вот. Судя даже по тому, что я читал, Солдат может быть давно мертв.
Ну вот, например, он уже лет пятьдесят не ел. Вряд ли он вообще помнит, что это и зачем нужно. Болевой порог занижен до минимума. Он может тихо загнуться от голода, даже не поняв, что с ним происходит.
Повреждения. Он был ранен в тот день, когда мы все чуть не облажались. Он дрался с Капитаном Америкой, дрался насмерть и не мог уйти целым – но куда ему идти? Кэп отлеживался в больнице несколько суток даже со своей бешеной регенерацией. Зимний Солдат мог забиться в какую-нибудь нору и там умереть от потери крови. Он даже перебинтовать себя сам не может!
И так далее.
Честное слово, мне страшно представить, что будет со Стивом, если Зимний Солдат мертв. Но еще страшней мне представить, что с ним будет, если Зимний Солдат жив. В то, что жив Баки Барнс, я не верю. Он, кажется, не верит тоже. Но идет вперед на остатках воли, толкает себя, знаете, так бывает… Тебя сбивают над пустыней, и ты выживаешь, да, на какое-то время. Но ты уже знаешь, что ты – покойник. Ты будешь умирать долго и паршиво, и за тобой никто не придет. Ты знаешь, что никуда не дойдешь, потому что до базы триста километров черт знает, в какую сторону, а ты еле стоишь на ногах. Но ты все равно тащишься, пихаешь себя в спину до последнего – пока не упадешь. Или пока тебе все-таки не спасут.
Я боюсь, что Стива Роджерса никто не спасет. Я, конечно, попытаюсь, но я – не тот, кто ему нужен.
Но и вы, сэр, – не тот. Он вам не доверяет и правильно делает. Стиву Роджерсу, эмоционально скомпрометированному, вас не убедить. Не переманить на свою сторону. Я знаю. Но ведь я-то могу попытаться? Да?
Так вот, мистер Фьюри. Если вам нужен Капитан Америка, просто оставьте пока Стива в покое. Я присмотрю за ним. Если произойдет что-то важное, вы узнаете об этом первым. Черт возьми, я и так докладываю вам о каждом нашем чертовом шаге…
Ему нужно смириться. Ему нужно найти Солдата и выжить. Внутренне выжить. Это будет чертовски нелегко, и именно поэтому я прошу: не вмешивайтесь. Не усугубляйте. Пусть все идет своим чередом…»

Он перелистнул страницу, пробежал глазами последние строчки, задумчиво хмыкнул и потянулся за пивом – открытая бутылка стояла на перилах прямо перед ним.
– Да, – сказал он, кивая. – Очень убедительные самооправдания. Натурально выглядит. Вроде и предательство, но исключительно ради блага преданного… В точку. У тебя талант.
– Обижаешь, брат, у меня высшее психологическое образование, – усмехнулся Сэм, отпивая из бутылки. Он сидел на перилах, скрестив ноги и прислонившись боком к липкой от выступившей смолы, нагретой солнцем стойке веранды.
Баки снова покивал и отложил страницы прямо на пол, глотнул пива и откинулся в кресле.
– А что Стив на это сказал? – спросил он явно через силу, напрягаясь, будто бегун перед стартом, и стискивая железной рукой подлокотник.
– Как всегда. Сказал, что слишком много личного, но если я считаю, что так нужно, то пускай.
Баки Барнс замер, глядя в одну точку перед собой, на Сэма он, кажется, так ни разу и не взглянул за весь сегодняшний вечер.
– Так это все правда? То, что там написано?
– Ну, – вздохнул Сэм. – Почти. Кроме того, что мы тебя не нашли и всякой прочей мелодрамы по этому поводу.
– Вы меня и не нашли, – хмыкнул Баки, слегка расслабляясь.
– Точно. Ты нам позволил себя найти.
– Нет, – почти с удовольствием сказал Баки. – Я попросил вас меня не находить. Но ты же без мыла в жопу влезешь.
– Да, – рассмеялся Сэм. – Стив гораздо тактичней меня, что есть, то есть. Но я не мог упустить свой шанс, ты же понимаешь. Зазнакомиться сразу с двумя парнями из прошлого – да никто не побьет мой рекорд!
– Без вашей помощи я бы умер, – просто сказал Баки, отпивая снова. – Ты очень верно все описал. Так что спасибо тебе. Ты – мой спаситель.
Сэм нахмурился.
– Эй. Не дури. Я никакой не спаситель.
– Нет, все правильно, – Баки почти улыбнулся, все так же глядя куда-то в зеленый солнечный сад прямо перед собой. – Если бы меня опять спас Стив, я бы точно свихнулся. Чертовски паршиво, если вся жизнь и вся смерть закручиваются вокруг одного человека, даже если ты его…
Он осекся и отпихнул от себя бутылку, потер живой рукой по шее, будто бы у него перехватило дыхание.
– Любишь, – подсказал Сэм, глядя на него совершенно серьезно.
Баки наконец-то повернулся к нему, но смотрел странно, будто бы сквозь, будто бы не видя, и глаза у него были горящие и воспаленные.
– А что, – с неестественной улыбкой спросил он звенящим голосом, – Гейб действительно все написал в своей книжке?
Сэм покачал головой. Этой темы они как-то ухитрились ни разу не коснуться за все предыдущие три месяца регулярного… скажем так, общения.
– Ну, ты знаешь… Я думаю, там все не совсем так, как было на самом деле. Гейб Джонс был активистом, был знаком с Мартином Лютером Кингом… Хотя, ты не в курсе, кто это такой.
– Негр?
– Черный, да. Известный парень. Его убили за то, что он боролся за права черных, но до этого он успел наделать шума... В общем, Джонс вашу историю подавал в том же ключе: вроде как общество вас не принимало, изолировало за вашу сексуальную ориентацию.
– За нашу что?..
– За то, что вы были не такие, как все. Это ведь было не принято. Тогда.
Баки Барнс неожиданно рассмеялся тихим низким смехом.
– Да уж, – сказал он тяжело. – Стив вечно собирал вокруг себя убогих. Жалел каждого.
– Разве дело только в жалости? – негромко спросил Сэм, и Баки невесело усмехнулся.
– Стив считал, что у каждого должен быть шанс. Неважно, кто ты: тощий задохлик, оскандалившийся лорд, негр, женщина или трус… Это все не важно. А это – важно!
Он стиснул зубы так, что желваки заходили на бледных скулах.
– Доходяга может получить волшебную пилюлю и стать здоровяком. Лорд может плюнуть на родственников и прожить достойную жизнь среди нормальных людей. Даже негры и женщины могут бороться за свои права и доказать, что они ничем не хуже… Просто потому, что они ничем не хуже изначально, – Баки снова обернулся к Сэму, диковато улыбаясь. – А трус всегда останется трусом.
– Ты не трус, – твердо сказал Сэм, отставляя бутылку.
Баки только улыбался, глядя сквозь него.
– Брось, – потребовал Сэм. – Прекрати.
– Я позволил им сломать себя, – негромко и вроде бы даже слегка удивленно сказал Баки. – В самом начале, еще в первый раз. Стив так ничего и не понял. Он просто запачкался о меня. И продолжает кружить поблизости, ждет, думает, что я – тот хороший парень из Бруклина... Скажи ему уже наконец. Я не стану с ним встречаться. И хватит этого цирка с вашим начальством…
– Фьюри – мне не начальник.
– Да плевать, кто он. Я его почти прикончил. Отдай меня ему. Если он считает, что я опасен – пусть запрет, пустит на опыты, развинтит эту чертову руку по винтику…
– Нет.
– Это я убил твоего Райли, – выплюнул Баки, простреливая горячим взглядом навылет, и отвернулся.
Сэм сглотнул.
– Этого не может быть. Это не мог быть ты.
– Ты не знаешь. Даже я не знаю, сколько людей я убил и при каких обстоятельствах.
Сэм помолчал, тяжело дыша, а потом взял свою бутылку и допил остатки пива одним глотком.
– Ты себе не представляешь, – сказал он устало. – Реально, не представляешь, сколько раз я это слышал. Я чудовище, я убийца, мои руки запачканы кровью, я боюсь касаться своих детей… И это профессиональные военные, Барнс. Ребята, которые точно знали, на что шли, которые готовились, проходили психологические тренинги… Почти все возвращаются оттуда с травмой. Война… это такая штука. Мерзкая штука. Она не может не оставлять шрамов, если ты нормален. А ты пробыл на войне больше семидесяти лет.
Баки молча смотрел на него, теперь он смотрел именно на него, и Сэму было явственно не по себе от этого тяжелого мрачного взгляда. Каждый раз. Каждый раз все заканчивается одним и тем же.
– Я приду завтра, – сказал он, соскакивая с перил. – Что передать Стиву?
Баки молчал и, подождав пару минут, Сэм понимающе кивнул и спустился с веранды, закинул на плечо опустевший рюкзак.
– Передай, – почти неслышно пробормотал Баки себе под нос, и Сэм тут же замер, прислушиваясь.
– Скажи, что он не виноват, – через силу выдавил Баки. Его лицо передернуло гримасой отвращения, он судорожно дернул к себе свою бутылку, и пиво плеснулось, пачкая светлые джинсы.
– Он не поверит, – через плечо бросил Сэм, направляясь к калитке. – Он не поверит, пока ты сам ему это не скажешь. Стив тоже слишком долго был на войне.
Он шел медленно. Не настолько, чтобы Баки мог заподозрить подвох, но и достаточно, чтобы дать ему возможность передумать. Сказать что-то еще. Что-то, чего так или иначе еще не говорил за эти три месяца.
Однако Баки молчал. Уже у самой калитки Сэм обернулся – веранда была пуста, а Баки Барнс ушел в дом, в черном зеве двери слабо колыхался его силуэт. Принесенные Сэмом продукты горой валялись на дощатом полу.
Ну, ничего, преувеличенно бодро подумал Сэм. Пока все по плану. Никто и не обещал, что будет легко. С этими ребятами никогда ничего не бывает просто…
Он поудобней пристроил пустой и от того сползающий рюкзак на плече и зашагал по направлению к шоссе, где оставил машину. В тридцати милях отсюда, в тихом и сумрачном номере отеля его ждал второй пациент. Выглядел он пободрей железнорукого инвалида, но работать с ним было куда сложней хотя бы потому, что он очень редко выпускал наружу свои настоящие эмоции. Стив Роджерс, Капитан Америка, он слишком давно и слишком прочно привык быть опорой и символом – сильным и несгибаемым. Когда приходилось быть просто человеком, сил оказывалось не так уж много. Будто бы внутри, там, в мягкой и уязвимой середине своей, он оставался все тем же самым болезненным тощим парнишкой, упорно бредущем вперед сквозь бури и вьюги на одной только силе воли.
Месяц, пообещал себе Сэм. Ей-богу, это уже становится делом профессиональной гордости. Национальной безопасности. Американской мечты. Ну или чего-то такого. В конце концов, если кто-нибудь и заслуживал хэппи-энда в своей истории, так эти двое…

…Он уже подходил к припаркованному джипу, когда в кармане куртки дернулся и завибрировал телефон. Нахмурившись, Сэм вытащил трубку и открыл пришедшее сообщение. И, не удержавшись, заулыбался.
Баки Барнс писал: «Передай, что я люблю его».
– Ага, щас, – хмыкнул Сэм, набирая ответ: «Я не нанимался таскать между вами любовные записочки! Сам передавай!».
Реакция не заставила долго ждать: «У меня нет его номера, придурок!»
«Без проблем», – написал Сэм и вбил в текст сообщения необходимые цифры. Отправил. Замер на месте, очень внимательно прислушиваясь…
В лесу, будто сошедшие с ума от солнца и зелени, заливались птицы. Мимо с гулом и низким шорохом проносились редкие автомобили. Телефон молчал. Молчал.
А, может, и не месяц, непроизвольно улыбаясь, подумал Сэм, садясь за руль. Может, пары недель хватит. И, пожалуй, не стоит до вечера возвращаться в отель. Пусть воркуют. Ну или доказывают друг другу, кто из них сильней виноват. Это уже не так существенно. Все идет как надо. Все идет своим чередом…

@темы: текст, Стив Роджерс, Баки Барнс, Сэм Уилсон

---

1. Countdown

[his friend]

Автор: team bucky
Пейринг/Персонажи: фем!Стив, фем!Баки
Жанр: фотосет
Тема: 1. Countdown

@темы: арт, Стив Роджерс, Баки Барнс

---

2. Performance Issues

[his mission]

Название: Никаких проблем!
Автор: ✪ team steve
Пейринг/Персонажи: Баки/Стив
Жанр: юмор, пастораль
Рейтинг: PG-13
Тема: 2. Performance Issues

@темы: арт, Стив Роджерс, Баки Барнс

---

2. Performance Issues

[his friend]

Название: Стёртые имена
Автор: team bucky
Бета: team bucky
Пейринг/Персонажи: Стив/Баки
Размер: 2035 слов
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Тема: 2. Performance Issues
Краткое содержание: Зимний Солдат просыпается — снова и снова.

Первое, что он видит, когда просыпается — лицо в медицинской маске.
— Состояние стабильное, — говорят где-то за пределами видимости. — Доброе утро, Солдат.
Голос отдаётся ухом у него в голове. Виски словно протыкают тонкими ледяными иглами.
От него отцепляют провода, освобождают от ремней, и к нему подходит Человек В Костюме.
Где-то на уровне подкорки у него в голове сидит мысль о том, что лучше бы не отстраняться, когда Человек оттягивает его нижние веки и долго смотрит в глаза.
— Сэр, я бы не рекомендовал. В прошлую сессию...
— Заткнись, — перебивает Человек, и, обращается к Солдату, убрав руки. — Ты знаешь, кто ты?
Солдат кивает, в глазах всё плывёт на секунду.
— Оружие, служащее на благо своей страны.
В глазах Человека появляется одобрение, черты лица становятся чуть более мягкими.
— Всё верно. Ты — Зимний Солдат. Твоя новая цель. — Он достаёт откуда-то из-за спины папку и швыряет её Солдату в грудь. — Одевайся, Рамлоу проводит тебя на брифинг.
Человек С Оружием кивает ему, мол, да, ты не ошибся.
Парень В Белом Халате с растрёпанными волосами и лёгким тремором рук выглядит всё таким же переполошённым.
— Сэр, мне бы хотелось провести пару пробных тестов, я считаю, что слишком длительная фаза криосна...
— Это не ко мне, — отмахивается Человек В Костюме. — Согласуйте это с мистером Бэннингом, он тут отвечает за жизнеобеспечение.
Солдат проводит языком по пересохшим губам.
Ощущал бы себя лабораторным хомяком, проснувшимся от наркоза.
Если бы оружие умело чувствовать.
Парень В Белом Халате провожает его взглядом, от которого Солдату хочется развернуться и свернуть тому шею.

***

После брифинга тот Парень всё-таки ловит его в коридоре. Его пальцы, стискивающие какие-то бумаги, снова дрожат.
— Пройдите за мной на пару минут, пожалуйста. Всего пара плановых испытаний.
Человек С Оружием отпихивает парнишку так, словно тот ничего не весит.
— Не сейчас, Лоусон. Потом разберёшься со своими бумажками.
Парень в Халате прижимает руки к груди и кивает.
Человек С Оружием усмехается.
— Идём, сержант, дело не ждёт.
Мысль появляется и улетает, испуганная шипением рации, до того, как Солдат успевает сделать вдох.
Человек С Оружием останавливается у лифта, в ожидании остальной команды.
Минуту и три секунды молчания прерывает:
— Как это работает? — Человек С Оружием гипнотизирует сомкнутые двери. — В смысле, ты помнишь вообще хоть что-нибудь.
Солдат пытается выудить что-то из своей памяти шестнадцать секунд и выдаёт:
— Я помню, что я — оружие. — Из-за угла выходит остальная команда. — А ещё — как собрать снайперку за тридцать секунд и прострелить кому-нибудь череп.
Человек С Оружием скалится, и от этого оскала Солдата немного подташнивает.
— Каждый раз так отвечаешь, старик. Мне это нравится.

***

Задание проходит успешно лишь со второго захода. Цель повержена, жертв среди гражданских нет, хвост чист.
Когда Человек С Оружием встречает его в условленном месте и спрашивает:
— Как всё прошло?
Солдат, неожиданно для самого себя отвечает:
— Без осложнений.
Хотя под кожей всё зудит от того Человека На Крыше. Как будто что-то очень знакомое. Слово на кончике языка.
Светлые волосы, голубые глаза, большая сила, щит...
Солдат останавливает себя.
Солдат не должен думать.
Солдат должен делать мир лучше.
Человек С Оружием пожимает плечами и прижимает палец к уху:
— Дельта, вертушку на место сбора.
Отряд прикрытия мнется на месте. Человек с оружием закуривает.
Интересно, курил ли он раньше?
— Хочешь? — спрашивает Человек С Оружием, заметив его взгляд, — Будешь?
Солдат отрицательно мотает головой.
Человек С Оружием пожимает плечами.
Кто-то чертыхается:
— Чёрт, эти сволочи совсем разленились. — Из-за скрывающей лицо маски получается не очень чётко. — Мы тут уже десять минут торчим.
— Не рыпайся, — рычит на него Человек С Оружием, — Ты не бесплатно тут торчишь.
Солдат думает о том, что он имеет со службы миру, если даже почти не видит его.

***

Как только они прибывают на базу, его под конвой берёт группа учёных с, как он подозревает, погонами под халатами.
Его сопровождают в комнату, которая, не смотря ни на что, врезается в его подсознание опасностью и болью.
— Подготовьте всё необходимое для обнуления, — командует грузный мужчина с очками на носу.
В комнату следом входит Человек В Костюме в сопровождении Человека С Оружием.
— Мистер Пирс! — доносится из коридора. — Мистер Пирс, подождите!
В комнату влетает Парень в Халате, но его не пускают люди Человека С Оружием. Человек В Костюме машет рукой, и того пропускают.
Парень направляется прямиком к нему. Испуганные глаза буквально ощупывают Солдата с головы до ног.
— Извините, мистер Пирс, — запыхавшись, произносит он. — Я считаю, в процедуру необходимо внести некоторые изменения. Мистер Бэннинг не слушает меня.
— И какие же? — с неприязнью выплёвывает Мужчина В Очках.
— Вот, мистер Пирс. — Парень протягивает Человеку В Костюме бумаги.
Тот принимает их, но не спешит просматривать.
— Расскажите суть, мистер Лоусон. — Глаза Человека В Костюме внимательно следят за Парнем В Халате.
Тот выдерживает взгляд и даже как-то приосанивается.
— Каждый раз при обнулении происходят изменения в нервной деятельности, а в результате — к понижению трудоспособности. — Парень облизывает пересохшие губы и продолжает, бросив взгляд на Солдата: — Сеанс криосна и без того наносит достаточный ущерб. Думаю, нам стоит сделать перерыв.
— Вы предлагаете отменить процедуру обнуления, Лоусон? — пыхтит Человек В Очках. — Да вы хоть представляет, к чему это может привести?!
— Посмотрите на него! — Парень показывает в его сторону. — Он уже мало похож на человека. Если мы продолжим, объект может не справиться с минимальными функциями!
— Достаточно, Лоусон, — отмахивается Человек В Очках. — После сеанса жду Вас в своём кабинете...
— Сначала загляните в мой, мистер Лоусон, — прерывает того Человек В Костюме и кивает на Солдата. — Пропустите процедуру обнуления. Приступите сразу к фазе криосна.
Игла жалит шею и предплечья, и мир вокруг размывается по краям.

***

Он помнит. Помнит это лицо.
Когда Солдат просыпается, первое, что он видит — Парень В Халате. Тот дёргает плечом и неуверенно, но мягко улыбается:
— Доброе утро, Солдат.
Тот пытается кивнуть в ответ.
Человек В Костюме смотрит на них с другой стороны решётки.
— Если всё пройдёт успешно, мистер Лоусон, то у Вас тоже будет много добрых утр.

***

— Это всего лишь пара начальных стандартных анализов, — неясно перед кем оправдывается Парень В Халате.
Кажется, что они с Парнем в комнате одни, однако Солдат знает, что за зеркальным стеклом стоит Человек С Оружием, готовый действовать по обстоятельствам.
Парень В Халате берёт фонендоскоп и прикладывает к обнажённой груди Солдата.
— Дышите, пожалуйста.
Солдат делает несколько глубоких вдохов и выдохов.
— А теперь — не дышите, — тихо просит Парень В Халате, становясь спиной к стеклу.
Тишину прерывает тихий, на грани слышимости шёпот:
— Вы не знаете, кто Вы. А я знаю. — Солдат поднимает на него глаза, но Парень смотрит куда-то мимо него. — Сразу узнал. Вы тоже должны вспомнить.
И отстраняется от него, снимая фонендоскоп.
За весь последующий осмотр Парень не сказал ни слова, кроме сухих просьб типа встать, сесть, сжать кулак.

***

Драка на мосту похожа на разговор.
Человек На Мосту зовёт его странным именем, и оно пару секунд бьётся у него под рёбрами. Там, где должно быть сердце. По идее.
— Какой, к чёрту, Баки?
Имя раздражает память.
Это чувство, когда в носу щекочет, но чихнуть не получается.
Когда эвак уносит его на базу, все его мысли поглощены Человеком На Мосту.

***

— Тот Человек На Мосту. Я знаю его.
Парень В Халате за спиной Человека В Костюме ощутимо вздрагивает и делает шаг назад. Человек С Оружием не даёт ему отступить дальше и хватает за предплечье.
Человек В Костюме оборачивается и качает головой.
— Вас постигла неудача, мистер Лоусон. — Он цокает языком. — Сожалею, но в нашей организации не место больным головам.
— Мистер Пирс... — пытается что-то сказать Парень В Халате, но Человек В Костюме делает знак рукой.
Тонкий секундный хруст — и шея Парня В Халате такая послушная под руками Человека С Оружием.
После этого Солдата решают обнулить.
Несмотря на понижение трудоспособности, изменения в нервной системе и прочее.

***

Первое, что он видит, когда просыпается — лицо в медицинской маске.
— Состояние стабильное. Доброе утро, Солдат.
Чувство дежа вю убивает его.
Но в этот раз что-то не то. Чего-то нет.
В лабораторию входит Человек В Костюме в сопровождении Людей С Оружием.
— Как успехи? — спрашивает он.
Человек В Очках дергано кивает.
— Прошло успешно.
Человек В Костюме подходит к нему близко-близко, и Солдат не может преодолеть что-то слабое, корчащееся в муках у него внутри — отшатывается.
Человек В Костюме хмыкает и отступает назад.
— Брифинг через пятнадцать минут. Рамлоу проводит тебя.
Один из Людей С Оружием кивает.
Солдат кивает в ответ.
У него новая миссия.

***

Когда он падает в Потомак, он не думает.
Лёгкие обжигает, когда тело ударяется о воду.

***

Оставляя бесчувственное тело, он просто идёт.
Всё смешалось — время, место, начальство. Его шатает из стороны в сторону, а перед глазами то и дело мелькают белые вспышки.
С трудом, но он вычленяет в общем потоке, где можно переждать до ночи.
В штаб-квартире Гидры его встречают не очень радушно.
В общем, взаимно.
Перешагивая через три остывающих тела, он открывает шкаф и вытаскивает первое, что попадается ему под руку.
Немного не по размеру, но не то, чтобы это мешало.
Он надвигает кепку на глаза и выходит на улицу.
Первые пару часов трудно избавиться от чувства открытости. Людской поток окружает и поглощает его.
Надо что-то делать, орут инстинкты Солдата, надо доложить начальству о крахе миссии.
Моего начальства больше нет, огрызается Джеймс Барнс, завали вообще.
В голове вертится много мыслей: «мама», «Стив», «война», «Гидра», «бежать».
Он приваливается к стене в какой-то подворотне.
Его трясёт, и на ум приходят сражённые тремором руки.

***

В музее его, как ни странно, никто не видит.
Джеймс смотрит на свой постамент и пытается разобрать, что же он чувствует.
Чешет бороду.
Как его вообще сюда пустили, он же похож на террориста в этой одежде.
Вдруг чей-то взгляд прожигает ему лопатки.
Он оборачивается, но не находит никого из стоящих поблизости представляющим опасность.
И тут замечает.
Маленький мальчик смотрит прямо ему в глаза. Рот опасно приоткрыт, он тянет руку, чтобы привлечь внимание матери.
Всё, что приходит Барнсу на ум, — прижать палец ко рту.
Мальчонка застывает, не коснувшись материной юбки, и кивает, как болванчик.
А Джеймс надвигает кепку на глаза и идёт к выходу.
Он увидел всё, что нужно.

***

Когда рука и ноги впервые подводят, это пугает его до чёртиков.
Это тело — единственное, что осталось.
Он валится, как мешок с картошкой прямо посреди улицы. Судороги, одна за другой, прошивают его тело.
Этот мир, эти люди, всё это — слишком чужое.
Кажется, кто-то из прохожих теребит его за плечо, но он проваливается.

***

— Баки.
Барнс бросает коробку и резко оборачивается.
Стив стоит в дверях бара и по нему видно, что если Джеймс пустится наутёк, то Роджерс побежит за ним.
— Зачем ты пришёл? — отрывисто выдыхает Джеймс.
Стив делает шаг вперёд, затем другой.
У Барнса позади стена, и он прикидывает, сможет ли пробить его своей сильной рукой.
— Я пришёл за тобой, — шепчет Стив. — Ты только не беги.
Он подходит ещё ближе, так близко, что Джеймс чувствует чужое дыхание кожей.
— Только не беги, — повторяет Стив. — Я вижу, что это ты.
— Я не знаю. — Барнс всё же делает шаг назад, и шершавая стена холодит лопатки даже сквозь ткань футболки. — Я никто из них. Я — они оба.
— Ты — Джеймс Бьюкенен Барнс, — спокойно повторяет Стив и берёт его за запястье, — ты мой друг.
— Стив, — хрипло выдыхает Баки. — Стив.

***

Стив прячет его в Бруклине.
Кто бы сомневался.
Поначалу Роджерс не отходит от него ни на шаг, но и у него остались кое-какие обязанности.
Наверно, удача решила, что на Баки в жизни итак свалилось много дерьма, потому приступы случаются исключительно в отсутствие Стива.
— Минимальные функции, — рычит Баки, когда нормальная, человеческая рука теряет чувствительность, а за одном темнеет за мгновение, и он на улице, не помнящий, как сюда попал. — Хотя бы минимальные функции!

***

В итоге, это всё равно случается.
Стив берёт его ладонь в свои, обвивает ногой трясущиеся ноги.
— Не очень-то много от меня толку теперь, — истерически смеётся Баки, когда его не особо сотрясает, — Они хотели сделать меня самым идеальным солдатом, а теперь я беззащитнее котёнка.
— Самый идеальный солдат тут я, — пытается отшутиться Стив, и сжимает сильнее, когда по телу бежит очередная судорога, — Мы что-нибудь придумаем.
Баки кивает и сжимает зубы и вспоминает Лоусона.
— Он знал, — мычит он. — Он знал...
— Кто? — не понимает Стив.
Баки не отвечает.

@темы: текст, Стив Роджерс, Баки Барнс

---

1. Countdown

[his mission]

Название: Симуляция боли
Автор: ✪ team steve
Бета: ✪ team steve
Пейринг/Персонажи: Стив/Баки
Размер: 2106 слов
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: PG-13
Тема: 1. Countdown
Краткое содержание: Оба прекрасно понимали, что Баки нестабилен, он как бомба с часовым механизмом и обратный отсчет уже запущен — неизвестным оставалось только количество отведенного им на счастье времени.

5

Страницы и фотографии из личного дела, обрывки исследовательских дневников, найденные на зачищенных базах Гидры, старый армейский жетон, чертежи бионической руки, — Стив собрал у себя все, что имело хоть какое-то отношение к Баки; ему нужны были зацепки и ответы, в его жизни после пробуждения, наконец, появился смысл. Он несколько месяцев колесил по Америке, хватаясь за самые невозможные варианты — только бы не сидеть на месте; Стив дал себе обещание отыскать Барнса, чего бы это ни стоило, и он был из тех людей, что держат слово. В этом мире полутонов и двойных стандартов, где все казалось чужим, сколько ни привыкай, наконец, появилось что-то знакомое и важное. Нужное.
Осенью в его жизнь вернулся Щ.И.Т., организация стала еще секретней, чем прежде, сменилось руководство, был вычищен состав, в общем, жизнь текла своим чередом. Тогда же пришла первая открытка, то ли зов, то ли насмешка: пустая, без текста и обратного адреса, с видами Эльзаса и почтовыми штампами. Стив, не раздумывая, рванул во Францию, игра в догонялки вышла на новый уровень, Баки теперь давал о себе знать, но не позволял найти. Роджерсу хотелось верить, что это просьба о помощи, а не издевка. Во втором и последующих посланиях Барнс стал писать, немного, всего по предложению, мысли и обрывки воспоминаний, зыбкие и нечеткие, но это отчего-то грело и давало Стиву глупую надежду.
Близилось Рождество, сырой и хмурый Нью-Йорк превратился в сказочный, сверкающий город, окутанный паутиной гирлянд, детским смехом и предвкушением праздника. Люди спешили выбрать подарки, заворачивали их в цветные шуршащие упаковки, обсуждали планы и поездки, трещали, шумели, гудели подобно пчелиному улью. Стив возвращался с миссии, пробираясь сквозь парализованный, больной, колючий город, и ждал своего чуда. «Санта, я был хорошим мальчиком в этом году, пусть Баки вернется ко мне, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». И это вовсе не казалось смешным, ожидание и отчаяние — вот во что превратилась жизнь Роджерса, тягучее смоляное ожидание и липкое холодное отчаяние.
В почтовом ящике обнаружилась очередная открытка из небольшого шведского городка. Знакомым с детства почерком было выведено послание, и в тот же вечер Стив покинул страну, оставив Коулсону сообщение о своем отъезде. Щ.И.Т. справлялся без него семьдесят лет, как-нибудь обойдутся и пару дней. Голова была забита другим, как на заедающей пластинке в ней прокручивалось одно и то же.
«Стив, я так устал убегать».

4

Город встретил его снегопадом, колючие и ледяные снежинки жалили кожу и застилали обзор. «Зимний солдат в естественной среде обитания», — абсурдная и глупая мысль покинула Стива так же быстро, как и появилась. Откуда в его голове вообще взялась подобная чушь? Шуточка, достойная Тони Старка, не иначе. Он не знал, с чего начать поиски, то есть, конечно, у него была привычная схема, по которой он работал каждый раз, но почему-то казалось, что здесь так не получилось бы. У Роджерса было ощущение, что к этому городу нужен особый подход, а своим чувствам Стив доверял, они никогда его не обманывали.
«Подумай, куда бы пошел Баки?»
Когда люди не хотели быть найденными, они тщательно заметали следы, затаивались, не давали о себе знать в дурацких почтовых открытках. Зимний солдат не хотел, чтобы его нашли, он не оставлял следов, выжигал подтверждения своего существования с чужих радаров.
«Забудь. Забудь о том, что он Зимний солдат. Это Баки, ему снова двенадцать, и море по колено. Куда бы он пошел?»
Барнс отчаянно желал быть пойманным, обнаруженным. Он не поставил указателей, не нарисовал карты, но дорога из хлебных крошек была у Стива прямо в голове, где ее не могли растащить птицы.
«Он забрался бы на самое высокое дерево», — улыбнулся Роджерс сам себе. Высшей точкой в городе была старая закрытая на реконструкцию колокольня — недоступное из-за этого для туристов, а значит, хорошо скрытое от любопытных глаз место. Идеально.
Забраться наверх не составило труда, Стив умел незаметно проходить мимо охраны, особенно если она не видит дальше своего носа. Вид с колокольни открывался прекрасный: заснеженный город, огни фонарей и окон, подсвеченные площади и мосты. Только Баки здесь не было.
— Долго же ты думал, Стиви, — или был. Роджерс обернулся на голос, разглядывая с любопытством и неверием своего друга. Баки был непривычным: новым и опасным, старым и родным, в нем все удивительно перемешалось, как карты в колоде при перетасовке. В глазах плясали смешинки Барнса, за ними таилась собранность Зимнего солдата, но, на первый взгляд, это не было похоже на расколотую личность, скорее на цельную и многогранную. Ошибочное впечатление.
— Ты забрался далеко от дома, Бак, — ответил Стив, улыбаясь. Он догнал его, чудо произошло.
— Хотел посмотреть на мир, — выдохнул Барнс, подходя ближе и наполовину перевешиваясь через широкие каменные перила, — не в военное время, понимаешь?
— Понимаю, — после нападения читаури Роджерсу захотелось того же. Он не покидал пределов страны, но объездил треть Штатов, чтобы окончательно убедиться — с человечеством все в порядке, его война закончилась. На тот момент казалось, что это действительно так. Еще одна иллюзия.
— Знаешь, я вспомнил многие вещи, не все, конечно, — Баки вздохнул глубоко, тяжело, помолчал немного, как будто слова давались ему с трудом, — конечно, не все, но я знаю, кто ты такой. И кто я такой.
— Этого достаточно, — Стив снова улыбнулся. На самом деле, этого было более чем достаточно, он готов был принять Баки любым, без воспоминаний вовсе, это ведь такая ерунда, их можно было вернуть и восстановить, заменить новыми, свежими и приятными. Неважно. Только бы рядом. Всегда.
— Иногда меня переклинивает, — Барнс смотрел на него задумчиво, внимательно, как будто ждал какой-то особой реакции на свои слова, — мне кажется, что я пуст внутри, — нервно облизал губы, — и тот, второй, который убийца, берет все в свои руки.
— Мы справимся, — Стив осторожно обхватил ладонями лицо Баки, заставляя посмотреть прямо в глаза. — Ты справишься. И я справлюсь. Только вместе. Давай вернемся домой.
— Да.
«Дом. Где это, Стив?»

3

Стив наблюдал за каждым движением, каждым жестом Баки, искал червоточины и болевые точки, чтобы ненароком не задеть за живое, не сказать что-то лишнее и неосторожное. Барнс все замечал, но не заговаривал на эту тему, только улыбался хитро и блаженно. Оба прекрасно понимали, что Баки нестабилен, он как бомба с часовым механизмом и обратный отсчет уже запущен — неизвестным оставалось только количество отведенного им на счастье времени.
— Стив, помнишь, какой потрясающий пудинг делала твоя мама каждое Рождество? — Баки заглянул в кухню, потягиваясь и поправляя задравшийся свитер. Он любил тепло и, казалось, пытался впитать в себя как можно больше, компенсируя годы в криокамере. Никак не мог согреться, спал под двумя одеялами, прятал пальцы живой ладони в карман брюк.
— Если хочешь, я могу приготовить мамин пудинг, у нас, кажется, есть все ингредиенты, — Роджерс фаршировал индейку. Сперва он хотел заказать доставку, но Баки настоял на домашней еде. — Ты уже закончил с елкой?
— Почти. Поверить не могу, что ты ее притащил, — Барнс достал из холодильника молоко и сделал несколько мелких глотков. Обгрызенные коробки молока и сока раздражали Стива, а раздраженный Стив был чертовски милым, независимо от того, какой сейчас шел год.
— Что за Рождество без елки? — в войну было не до праздников, хотя старались следовать традициям, конечно. Как могли.
— И почему бы не засыпать весь пол опадающими хвоинками! — Баки засмеялся, громко и заливисто. — Потом еще с полгода будешь выметать их изо всех углов.
— Если хочешь пудинг, оставь для него молока, — Роджерс вытер руки кухонным полотенцем и открыл духовку, чтобы поставить туда начиненную индейку.
— Там есть еще.
— И возьми себе стакан, в конце концов.
— Да, конечно, — усмехнулся Барнс и нарочито медленно отхлебнул из коробки.
— И достань из холодильника яйца, для пудинга нужны желтки.
— Что повесить на верхушку, ангела или звезду? — Баки отделил белки от желтков, разложив их по разных пиалам, и сложил рядом половинки яичных скорлупок. Лесенкой, по размеру.
— Ангела, — ответил Стив, вздыхая и убирая скорлупу в мусор. Делать Барнсу замечание не имело смысла, он разложил их специально, чтобы позлить. Симуляция семейных отношений, как в них без подколок и мелких ссор?
«Стив, ты же знаешь, что я повешу звезду?»

2

Ужин прошел более-менее спокойно, и они устроились на диване, планировали посмотреть какое-нибудь старое кино, у Стива ведь накопился целый список рекомендаций, на любой вкус.
— Давай выберем наугад? — Баки ковырял ложкой пудинг. — Закрой глаза и ткни пальцем в блокнот, только не подглядывай.
— Это глупо.
Барнс застыл и посмотрел на него, как на идиота, Стив закрыл глаза и долго водил пальцем по странице, пока Баки нетерпеливо сопел рядом. «В джазе только девушки», пятьдесят девятый год, комедия, «Роджерс, обязательно посмотри этот фильм», — совет Наташи. Что ж, пусть так. Они не стали смотреть в интернете, о чем кино, совершенно неинтересно знать наперед, теряется все удовольствие (или разочарование, кто знает) от просмотра.
— Видишь, это забавно, — сказал Баки, как только Роджерс нажал кнопку воспроизведения.
— Да, наверно.
Барнс улыбнулся и лег, вытянув ноги и положив голову на колени Стива.
— Возьми подушку, Бак.
— Они слишком мягкие, — просто ответил Баки, улыбаясь, и Роджерс согласно кивнул.
К концу просмотра он успел трижды поменять положение, вернувшись, в конце концов, в изначальное — голова на коленях, уютно и по-домашнему, что-то далекое из детства — и сбегать на кухню за новой порцией пудинга.
На эпизоде, где Джерри признавался Осгуду в том, что он мужчина, Барнс засмеялся, размахивая ложкой, и измазал щеку Стива.
— Извини, — Баки рукой стер пудинг и облизал свои пальцы. — Я не специально.
— Глаз был близко, — покачал головой Роджерс. — Вставай, щека все равно липкая.
— Подумаешь, глаз. Ты же быстро регенерируешь, — вставать ему не хотелось, Стив был потрясающе теплым, Баки приподнялся совсем немного и провел по щеке Роджерса языком. Широко и влажно. — Больше не липкая.
— Я думаю, теперь еще более липкая, чем была до этого, — Стив смотрел на Барнса с удивлением, как будто Баки прежде не вытворял ничего подобного. И молчал.
— Ты кошмарный чистюля, знаешь? — Баки моргнул и поцеловал Роджерса, осторожно, на пробу, легко прихватывая его губы своими. Стив вздрогнул и послушно приоткрыл рот, позволяя Барнсу углубить поцелуй, положил ладонь ему на затылок, придерживая.
— Мы не вешали дома омелы.
— Давай прогуляемся. Поиграем в снежки.
Они лежали в снегу, веселые и хохочущие, как дети, крепко держась за руки. Снег сыпал хлопьями и застилал все небо, Баки фыркал и смешно морщил нос, и все равно пытался разглядеть за белой пеленой звезды.
— Хочешь, я расскажу тебе страшный секрет? — спросил он, поворачивая голову к Роджерсу. Стив осторожно кивнул, согревая их переплетенные пальцы дыханием. — Я ужасно, кошмарно, просто катастрофически замерз.
— Тогда идем домой.
— Не хочу. Мне нравится так лежать с тобой, — прошептал Баки и потянулся за поцелуем. — Даже если мне придется замерзнуть до смерти.
— Не дури, — Стив поднялся, стряхнул с волос и одежды снег и потянул Барнса за руку. — Заболеешь еще.
— Не заболею, — Баки встал и прильнул к Роджерсу. — Суперсолдат, помнишь?
«Даже если мне придется замерзнуть до смерти, Стив».

1

Ему снилась ледяная пустыня, бесконечная, темная и голодная, она забирала заплутавших, заводила их в свою широко распахнутую снежную пасть и проглатывала целиком: мысли и чувства, невысказанные слова, скелеты и души. В самом центре этой пустыни клубилось что-то древнее и злое, мерзкое и имеющее над ним особую власть. Баки смотрел, как оно извивалось, раздваивалось, шипело и принимало физическую форму.
— Ты помнишь, кто ты? — спросило оно, принимая человеческий облик.
— Баки Барнс.
— Ты Зимний солдат. Ты мое оружие, — заговорило оно голосом Пирса, глядя на него глазами Пирса. — Ты выполняешь мои приказы.
— Нет, — Баки пытался убежать, но пространство свернулось в диковинный лабиринт, где все пути вели в центр.
— У тебя есть задание, — шептало оно, меняясь, превращаясь в Рамлоу.
— У меня есть задание, — голова раскалывалась от дикой, нестерпимой боли, опутывающей паутиной нервные окончания.
— Уничтожить…
— Нет! Я не хочу! — Баки схватил его за открытую хрупкую шею, сдавил обеими руками, до хруста ломающихся костей. — Я не хочу!
— Все… х.. хорошо.
Он проснулся, тяжело дыша, все еще сжимая бионическую ладонь на чужом горле, и закричал.
«Стив, я не хочу жить без тебя».

6

Ему нравилась зима: колючий мокрый снег; немного зловещий хруст под ногами; скользкие обледенелые ступени — спуск по ним был словно настоящее приключение, а какой мальчишка пройдет мимо приключения? На что-то более серьезное он не мог рассчитывать, когда Стив влипал в неприятности, мама сильно расстраивалась.
Он сидел на санках и смотрел, как другие мальчишки катались с высокой, очень крутой горки, это выглядело опасно и захватывающе, и Роджерсу ужасно хотелось присоединиться, но он оставался на месте, изредка ловил языком снежинки, представляя себя гигантским китом, заглатывающим косяки плывущих навстречу рыб.
— Почему ты не катаешься со всеми? — спросил мальчишка с виду немного младше Стива, смешливый и самый шумный из всех. Роджерс потупился и пожал плечами, но новый знакомый не отстал. — Как тебя зовут?
— Стив Роджерс.
— Джеймс Барнс, — представился мальчишка, — но друзья называют меня Баки. Ты будешь моим другом?
— Что?
— Моим. Другом. Будешь?
— Да.
— Тогда идем скорее кататься, это весело! — он улыбался так широко и искренне, что, казалось, среди хмурого зимнего дня на мгновение из-за облаков выглянуло солнце.
«У меня еще никогда не было друзей, Баки».

0

Баки сидел у больничной койки, не выпуская пальцев Стива из своих.
— Эй, успокойся, все в порядке, Бак, — Роджерс говорил очень тихо и хрипло, не до конца еще восстановился.
— Ничего не в порядке, Стив! — взорвался Барнс, подскакивая, меряя шагами палату. — Я чуть не убил тебя! Я чуть… не… понимаешь?
— Но ведь не убил, — Стив слабо улыбнулся и пожал плечами. — Значит, все хорошо.
«Я всегда буду с тобой. Пока смерть не разлучит нас».

@темы: текст, Стив Роджерс, Баки Барнс

---

участникам

[friend|mission]

Здравствуйте! Спасибо всем, кто записался, начинается второй этап игры.
Распределение команд вышло таким (проверьте, есть ли ваш ник в таблице и всё ли правильно)

смотреть таблицу

- капитан
- автор/переводчик
- артер/коллажист

team Steve	team Bucky
Эстен Джальд	Leona
Red Sally	забавная
венди лу	барнс баки взрывает бензобаки
La Bealltainn	AngelJul
Kass.	divine_sinner
efinie	[человек-буханка]
ЭмДжей	Шкав
Jackie.	Arctic Anna
project925	the big bad wolf
Thistle	t_nesmeyana
Тангорн	баки барнс
robin puck	Виктимно-няшный Маста
Меррит	Джо
Shellar Arranktur	Aya_Koshkina
Unzucht	Уртика
Полтора метра.	hermits_united
nano_belka	Chibiosya
doctordona	Lensher
хершерин	Empatik
КЁШ ПЕРЕДАСТ	Дитрих
Король Артур и его рыжая Гвиневра с зонтиком	bosetsu
Slowbro	Eloise_Brandtner
genchou	SperryVorobey
potion	БЕРЭЛЭ МУШКА
Болотный Доктор	Tsuru
Eskarin	HerbstRegen
Что за Покемон?!!	grinar

Всем, кто записался в команду Баки - сюда.
Команда Стива - здесь.

Участникам - проходите в сообщества, там вас будут ждать темы, там же можно получить ответы на все возникающие в процессе вопросы
Всем остальным - ждите, выкладки начнутся с 22 июня!

@темы: организационное

---

запись на участие

[friend|mission]

Здесь вы можете записаться за одну из двух команд: Баки или Стива.

1. Ник
2. Способ связи (умыло, электронная почта, скайп)
3. Что будете делать: текст, перевод, рисунок, клип, коллаж
4. За какую команду хотите участвовать: Стива или Баки?
5. Согласны сменить команду в случае неравного распределения?

@темы: организационное

---

Правила

[friend|mission]

friend|mission — командный конкурс, который предполагает совместное участие авторов/переводчиков/артеров/клипмейкеров/коллажистов.

Суть:

▶ Основное условие феста - работы должны быть по пейрингу Стив|Баки (Эванс|Стэн).
▶ Команд две: his friend и his mission;
▸ одна команда сражается за пейринг со стороны Баки, вторая - со стороны Стива, соответственно работы должны концентрироваться на одном из двух персонажей;
▸ команды будут разбиты на равные части (по количеству райтеров, клипмейкеров, художников);


▶ На каждый день выкладки командам будет предоставлено задание;

Подробнее про задание:
▸ Командам будет выдан общий список тем.
▸ Каждый участник выбирает одну тему и создает работу, завязанную на ней.
▸ Допускается делать работы по нескольким темам, но все, кроме основной, выкладываются в отдельный день, во внеконкурс и не участвуют в голосовании;
▸ В один день будет производится выкладка работ обоих команд по одной теме (расписание будет составлено после распределения команд).

▶ Категория текстов/иллюстраций, жанр и рейтинг могут быть совершенно любыми. Также допускаются AU, кроссоверы и RPS;
▶ Минимальный размер текстов - 2 000 слов (перевод считается по оригиналу)
▶ Минимум графической выкладки - 2 работы (арт/клип/коллаж или всё вместе)
▸ клипы заливаются на командный аккаунт на youtube;
▶ Работа должна быть сделана специально для феста; публикация на дайри и сторонних ресурсах до выкладки запрещена.

Сроки:

▸ Фест проходит с 9 мая по 16 июля.
▸ Приём заявок (пост в соответствующей записи) - с 9 мая по 20 мая
▸ Списки команд и распределение выкладок - 21 мая
▸ С 22 июня - выкладка

Голосование:

▸ голосование проходит в специальном посте после завершения выкладки всех работ;
▸ участники и читатели могут проголосовать за три работы (текст/перевод/арт/клип/коллаж);
▸ в голосовании не могут принимать участие пользователи без дневника и с датой регистрации позже 6 мая 2014;
▸ голоса распределяются по местам - первое - 3 балла, второе - 2, третье - 1; количество баллов суммируется
▸ набравшая большее количество баллов команда побеждает.

<div align="center"><a href="http://starbucksfest.diary.ru/"> <img src="http://static.diary.ru/userdir/3/2/4/3/3243005/81076378.png"></a></div>

+++

<div align="center"><a href="http://starbucksfest.diary.ru/"><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/2/4/3/3243005/81076371.png"></a></div>

За вдохновение и идею спасибо Arthur vs Merlin ♥

@темы: организационное